Гнёзда Химер
Шрифт:
— Подлизываюсь, — согласилась рыбка. — К человеку с фафудой в руках кто хочешь будет подлизываться.
После того как рыбки съели все плодики и почти половину полосатого ствола, они вежливо сказали мне «спасибо».
— А песенку споете? — с надеждой спросил я.
— Ладно, — снисходительно согласились рыбки. И потребовали: — Ты фафуду-то прибереги до вечера! Нам же еще и ужинать надо!
— Вот обжоры! — ворчливо сказал кусок овоща, который я держал в руках.
Вот тут я перепугался по-настоящему и уронил полосатое лакомство в море.
— Было бы чего пугаться! — укоризненно сказал овощ, покачиваясь на волнах.
— Какой ты неловкий! — наперебой защебетали рыбки. — Это получается, сейчас мы должны давиться, чтобы добро не пропало, а вечером ничего не будет?!
— Вечером он вам еще чего-нибудь
Только минуту спустя я понял, что это говорит моя собственная дорожная сумка. Я запаниковал и бросился искать Хэхэльфа.
— Теперь со мной все разговаривают! — пожаловался я ему. — Пока говорили только рыбки, это было очень даже мило. Но когда к беседе присоединились недоеденная фафуда и моя сумка…
— Ну и чего ты переполошился? — удивился Хэхэльф. — Они ведь ничего плохого не делают, только разговаривают. Это же так интересно! Когда еще ты узнаешь, что думает о тебе твоя дорожная сумка… Впрочем, я уверен, она тебя совершенно не уважает!
— Почему это? — обиделся я.
— Она знает, что ты пренебрег моими советами и взял с собой слишком мало теплых вещей, всего одну пару обуви и ни одного одеяла, кроме своей нежно любимой серой тряпочки, которую тебе всучили эти пройдохи Урги, — объяснил Хэхэльф. Он говорил в точности как заботливая бабушка, снаряжающая любимого внука в туристический поход.
— Слушай, смех смехом, но так и рехнуться можно! — пожаловался я. — Сейчас со мной еще твой корабль начнет разговаривать…
— Очень надо! О чем с тобой можно разговаривать? — тут же насмешливо сказал хрипловатый мальчишеский тенорок.
Я поежился.
— Не бери в голову, Ронхул, — посоветовал Хэхэльф. — Это просто новое развлечение. К тому же это не будет продолжаться вечно… Извини, дружище, у меня столько дел!
— Ладно, тогда пойду пообщаюсь с рыбами, — вздохнул я. — Кстати, ты знаешь, что у твоего «Чинки» голос, как у подростка?
— Это нормально: он у меня довольно новый, — согласился Хэхэльф. — Его построили всего-то лет пять назад…
Я вернулся на корму и до вечера слушал пение полосатых рыбок. Впрочем, мои ботинки сварливо говорили, что им неинтересно слушать песни без слов, да и волшебное одеяло Ургов то и дело отвлекало меня от концерта: оно вдруг начало рассказывать анекдоты — все как один бородатые и не смешные, к моему величайшему сожалению…
Труднее всего оказалось заснуть. Попробуйте подманить Морфея, когда ваша подушка спорит с одеялом о смысле жизни, штаны ворчливо кидают в них цитаты из Екклезиаста, а корабельная мачта растерянно переспрашивает всех: «Что вы сказали?» Впрочем, на рассвете я все-таки уснул, донельзя утомленный всеобщей говорливостью.
А утром все было как прежде, если не считать того факта, что стайка полосатых рыбок по-прежнему следовала за нашим кораблем. Они молчали, но я совершенно точно знал, что рыбки рассчитывают на продолжение вчерашней кормежки.
Хэхэльф с удовольствием пожертвовал на кормление рыбок всю взятую из дома фафуду. Мои новые приятели честно отработали кормежку: их тоненькие голоса выводили мелодию за мелодией, и каждая новая была лучше прежних. Команда Хэхэльфа бродила по кораблю с блаженными физиономиями: от них я узнал, что рыбки бэплэ очень редко радуют мореходов своим сладкозвучным пением. Еще реже они собираются в большие стайки и поют хором, поэтому такое событие издавна считается добрейшей из примет.
Что ж, сейчас мне как раз позарез требовались хорошие приметы, чем больше, тем лучше.
Глава 9
Хойские бунаба
Путешествие оказалось неожиданно коротким. Когда я спрашивал Хэхэльфа, сколько времени отнимет плавание от Халндойна до Хоя, он неопределенно ответил: «Ну, это смотря как плыть…» Я сделал свои выводы — как оказалось, совершенно безосновательные! — и приготовился провести на борту корабля дней десять, а то и больше.
На практике же выяснилось, что Хэхэльф просто не мог решить: доберемся мы на Хой за сутки, или все-таки нам понадобятся целых два дня.
На закате Хэхэльф позвал меня на нос корабля и молча указал на приближающуюся землю.
— Ты так и не научился подолгу сохранять серьезное выражение лица, Ронхул, а мы уже приехали. И что я теперь скажу
— Это Хой? — изумился я. — Так быстро?
— Не так быстро, как иногда бывает, но ведь мы не на пожар спешили, правда? — Хэхэльф пожал плечами. — Этот берег называется Вару-Чару, здесь я вырос… Хорошее местечко!
— И мы уже сегодня будем у твоих приятелей бунаба? — восхищенно спросил я.
— Завтра. Можно было бы и сегодня, но я отлично знаю обычаи бунаба. У них принято считать, что хорошие гости затемно не являются, так что лучше мы станем на якорь и подождем до утра.
— Слушай, — ехидно спросил я, — а чего же ты тогда собирался, как в кругосветное путешествие, если твой Хой так близко? Я-то думал…
— Ты, может, и думал, но явно не слишком долго, — насмешливо отозвался Хэхэльф. — Во-первых, если я договорюсь о твоем свидании с Варабайбой, нам придется отправиться в глубь острова. К твоему сведению, Хой — очень большой кусок суши, гораздо больше Халндойна… А кроме того, вполне может оказаться, что твое путешествие на этом не закончится, а только начнется по-настоящему. Откуда я знаю, что тебе присоветует Варабайба — вдруг он скажет, что ты должен отправиться обратно в Землю Нао, или на Мадайк, [53] к Шапитуку, или на таинственный остров Махум, где до сих пор живут последние из древних демонов Иппэ-Гелиппэ, [54] или вообще на Аймымские острова, [55] насчет которых я до сих пор не уверен — есть эта волшебная земля, или ее выдумали бунабские колдуны… Так что я приготовился к долгому странствию — на всякий случай…
53
Мадайк является одним из шести материков планеты Хомана. Остальные пять материков носят названия: Мурбангон, Маркатун, Уган, Тиманги-Баду и Оша. Впрочем, определение «материк» — более чем условное. Правильнее будет употребить словосочетание «великая земля» или «часть суши», которые соответствуют данному понятию в языках кунхё и масанха, поскольку речь идет не только о континенте, но и о прилегающих к нему островах, а в случае Тиманги-Баду и Оша — только о больших группах островов.
54
Иппэ-Гелиппэ — один из самых загадочных народов Хомана, обитавший в древности на острове Махум. Все, что я о них слышал, запутанно и крайне противоречиво. Единственное, что я твердо усвоил: Иппэ-Гелиппэ были «демонами», чуть ли не более мудрыми и могущественными, чем местные боги, и иногда в конце жизни превращались в гигантских улиток, которые уходили в море, откуда исчезали навсегда в неизвестном направлении.
55
Аймымские острова. Аймым — некоторые жители мира Хомана вообще не верят в их существование, но наиболее компетентные (те же Мараха Вурундшундба) утверждают, что они живут и по-своему благоденствуют на своих островах, неподалеку от материка Маркатун. Будучи хурмангара по происхождению, Аймым умудрились совершенно самостоятельно, без вмешательства каких-либо могущественных наставников, развить свою культуру в очень неожиданном, я бы сказал, нечеловеческом, направлении. Об Аймым ходят разные слухи, и очень трудно понять, какие из них основаны на реальных фактах. В частности, от Мараха Вурундшундба я слышал, что иногда у людей Аймым «голова гулять уходит, потом новости приносит», так что на побережье любого из Аймымских островов время от времени можно увидеть несколько безголовых тел, спокойно сидящих на песке в ожидании «новостей».
— Хочешь сказать, что ты собираешься отвезти меня туда, куда потребуется? — дрогнувшим голосом спросил я.
У меня комок подступил к горлу. Я с самого начала подозревал, что Хэхэльф — почти ангел, но даже надеяться не смел, что он решит оставаться со мною до самого конца, пока я не найду дорогу домой, если таковая вообще существует, или не исчезну навсегда в конце года, когда эксцентричная планета Хомана «сделает выдох», в соответствии с мрачной космогонией моих приятелей Вурундшундба…