Гнёзда Химер
Шрифт:
— Мне уже стало страшно, — вздохнул я. — Сейчас начну плакать и проситься домой, к маме.
— И будешь абсолютно прав! — обрадовался Хэхэльф. Порылся в корзине, извлек из нее парочку аппетитных розовых плодов неизвестного мне пока вида и объявил: — Ты как хочешь, Ронхул, а я собираюсь поваляться. Устал я!
С этими словами Хэхэльф отправился в одну из спален.
Выразить не могу, как меня обрадовало его решение. Я сам едва держался на ногах: пробуждение на рассвете, волнения в связи с официальным приемом у ндана-акусы и обилие новых впечатлений вымотали меня
Проснулся я от того, что в соседней комнате кто-то ругался. Диалог вершился на незнакомом бунабском языке, но интонации не оставляли места сомнениям. Я открыл дверь и обнаружил, что ругаются наши с Хэхэльфом слуги. Они сидели каждый в своем углу и обменивались любезностями. Голоса звучали так, словно ребята вот-вот схватятся не на жизнь, а на смерть, но их мрачные лица при этом сохраняли совершенно бесстрастное выражение. Дверь в спальню Хэхэльфа была распахнута настежь, его самого там не было.
— Ну что, проснулся наконец? — весело спросил он меня откуда-то сзади. Я обернулся и увидел, что Хэхэльф стоит во дворе и заглядывает в мое окно.
— Разбудили! — пожаловался я.
— Да, ребята немного поцапались, — ухмыльнулся Хэхэльф. — Начали выяснять, кто из них теперь более важная персона. Мой слуга, Хвоп, считает, что он, поскольку я — почти приемный сын ндана-акусы. Так что он, соответственно, — почти папну. А твой Вёха не сдается и заявляет, что еще надо выяснить: вполне возможно, его хозяин — то есть ты! — это хозяин хвопова хозяина — то есть меня. В какой-то момент он позволил себе нахальство предположить, что ты купил меня на невольничьем рынке.
— Как же, как же! Как вчера было, помню. Иду это я по невольничьему рынку и думаю: кого бы прикупить… — прыснул я. Потом прислушался к беседе наших слуг и с любопытством спросил: — А что это значит: «Чам-чам байя агибуба»?
— Это значит: «У тебя агибуба в дерьме», — перевел Хэхэльф. — Очень серьезное оскорбление! Если бы эти двое были ндана-акусами разных областей, тут же началась бы война.
Он так заинтересовался происходящим, что уселся на мой подоконник и внимательно прислушался.
— Масса пхатма! — сказал мой слуга своему оппоненту. Я вопросительно посмотрел на Хэхэльфа. Тот наморщил лоб.
— Даже не знаю, как это перевести! Ну, скажем так: несолидный человек, не берегущий свою честь, да к тому же еще и с грязным задним проходом.
— Круто! — уважительно сказал я. — Куда уж там страмослябам с их скромным «ибьтую мэмэ»!
— Ну почему! — тоном знатока возразил Хэхэльф. — Страмослябы тоже лихо ругаются, етидрёный хряп!
— Ном тэ ном! — неслось из нашей прихожей. — Пабба рамэ! Кара умэ аа!
— Хэхэльф, будь человеком, переведи!
— С удовольствием, мой бедный необразованный друг! — великодушно отозвался он. — «Ном тэ ном» — «человек, которого подозревают в том, что он гадит в свой котел для еды». «Пабба рамэ» означает: «Я гадил в твоем огороде» — подобное заявление, как ты сам понимаешь, не всегда основано на реальных фактах! А
— Оказывается, местные ругательства отличаются ярко выраженной анально-фекальной тематикой, — заметил я.
— Чего-о-о?! — опешил Хэхэльф.
— Имею я право тоже хорошенько выругаться? Чем я хуже своего раба?
— Тоже верно, — миролюбиво согласился он.
— Акха ассу! — тем временем изрек Вёха. И веско добавил: — Атэ байя!
«Тебе снятся задние проходы моих рабов», — из Хэхэльфа мог бы получиться отличный синхронный переводчик. — «Мои рабы бьют палками дерьмо жен твоих рабов!»
— А что, у этих ребят есть еще какие-то свои рабы? — опешил я.
— Да нет, конечно. Просто так принято говорить во время ссоры.
— Ну, уже легче, — вздохнул я, — а то я и без того запутался в бунабской табели о рангах: «почтенные рабы» папну, «обыкновенные рабы» хуса… Я уж было подумал, что есть еще какие-нибудь «рабы простых рабов», совсем уж задрипанные!.. Слушай, я еще вот чего не понимаю: как может быть, что такой коротенькой фразе «Атэ байя», всего-то из двух слов, соответствует столь сложный перевод: «Мои рабы бьют палками…» — ну и так далее. Что означает слово «Атэ»? «Раб»? «Палка»? Или «раб с палкой»? Или «раб, который бьет палкой»?
— Да ничего оно само по себе не означает, — пожал плечами Хэхэльф. — Видишь ли, брань не является частью бунабского языка. Понимаешь, какое дело: бунаба говорят на том языке, который дал им Варабайба. Полагают, что это — его родной язык, поэтому бунаба очень горды тем, что говорят на языке богов. Но в языке Варабайбы совсем не было слов, подходящих для хорошей ссоры. Наверное, боги никогда не бранятся… Ну а бунаба — не боги. И когда между ними затевалась свара, они тут же начинали драться, поскольку не могли выразить свою неприязнь к противнику с помощью слов. Потом им надоело драться по пустякам и они решили, что им требуются хорошие ругательства. Началось с нескольких фраз, которые придумал тогдашний ндана-акуса Середины Острова Пхех. Он собрал всех бунаба вместе и объяснил им, что означает каждое выражение. Всем очень понравилось, так что драк сразу стало поменьше. С тех пор каждый новый ндана-акуса придумывает какое-нибудь новое ругательство или просто изменяет значение старого, о чем немедленно сообщает своим счастливым подданным и прочим жителям острова на торжественном собрании у скалы Великой Агибубы.
— А что, еще и скала такая есть? — изумился я.
— Конечно, и ты сам ее увидишь, поскольку именно туда мы и отправимся: чаще всего Варабайбу можно застать именно в тех местах. Собственно говоря, форма скалы и стала прообразом бунабских головных уборов!
— Здорово! — резюмировал я. — Слушай, а нельзя подсказать им парочку ругательств?
Я подумал, что это был бы самый простой и эффектный способ оставить свой след в истории этого экстравагантного народа.
— Ты что! — Хэхэльф почти испугался. — Эта привилегия принадлежит только ндана-акусам, даже их сыновья не имеют права высовываться со своими предложениями!