Гнездо Большой птицы
Шрифт:
– Да нет, просто устала. Ночь была тяжелой.
Кушен задумчиво кивает головой.
– Я принесу тебе чего-нибудь вкусного из ресторана.
– Тебе же не разрешают уносить еду оттуда, – вскидывается Лаванда.
– Они ничего не узнают, – усмехается он, быстро притягивает сестру к себе и целует в макушку. Такая мелочь не заменит полноценного завтрака или новой обуви, но даст немного тепла, немного сил.
– Иди уже, – она смеется и выталкивает его на лестничную площадку.
Он бежит по залитым солнцем улицам. Пот стекает по лицу, рюкзак колошматит по спине, и, как назло, на всех светофорах красный.
Дверь черного входа ресторана оказывается перед носом в момент, когда куранты на городской башне бьют час дня. Тяжело отдуваясь, Кушен дергает ее на себя, но она не поддается. Заперто. Нехорошее предчувствие наваливается на плечи, но Кушен все равно поднимает кулак и упорно стучится. Снова и снова.
– Что?! – дверь распахивается и на него пялится разъяренный шеф-повар.
– Я опоздал, простите, – голос Кушена срывается.
– Нет, – говорит шеф-повар. – Ты здесь больше не работаешь.
– Что? – непонимающе спрашивает Кушен.
– Ты больше тут не работаешь, – повторяет шеф. – Убирайся!
Дверь громко хлопает перед носом Кушена.
– Почему?! – кричит он, но дверь так и остается запертой.
Полный злости, он швыряет мусорный бак прямо в нее, рассыпая по всему переулку картофельные очистки и тухлые рыбьи головы. Нос тут же забивается этим запахом, но Кушен, не ждет, когда к нему выйдет шеф ресторана. Он уходит.
Его не просто уволили, его кинули на деньги. Весь месяц он пыхтел у мойки, обливаясь потом и нечистотами, драил туалеты, выносил мусор. А этот разжиревший мясистый урод, с трудом говорящий на местном языке, просто вышвыривает его до того, как Кушен успеет забрать своих кровных королей и принцев. Надо было догадаться, что в месте, где никто не держится на работе больше пары месяцев, именно так и будет, но он понадеялся, поверил, что место с такой репутацией, где не зазорно было есть самим коронованным особам, может так поступить с человеком. Просто другие были не такие старательные, как он.
А на самом деле…
Никто не видел в нем человека. Только помоечную крысу, гораздую разве что убирать за этими богатыми сукиными сынами.
Кушен сплевывает под ноги, но на языке все равно вязнет мерзкая горечь.
Переулок остается за спиной. На мгновение парень слепнет под ярким солнцем, отражающимся в огромных стеклянных витринах и окнах машин, но постепенно белые пятна расходятся, и он может различить фигуру перед ним. Кити насмешливо приподнимает бровь, рассматривает его встрепанные волосы и едкую усмешку. Даже обтекая под безжалостным солнцем в длинном платье она раскрепощена и уверена в себе. В волосах поблескивают бусины.
– Меня тоже выкинули, – говорит она и лопает пузырь жвачки.
– Не заплатили? – спрашивает Кушен.
– Чаевые были неплохими, и пару сотен из кассы вынула. Пусть утрутся, жадные козлы.
На лице Кушена расцветает улыбка. Пара сотен, может, и не много для этого места, но почти половина их месячного заработка.
– Ты занят сегодня вечером? – спрашивает Кити.
Она улыбается, но это не теплая улыбка. В углах темно подведенных глаз сидит что-то порочное, ярость и мрачное предвкушение. Язык медленно проходит по полной нижней губе.
Кушен не отводит взгляд, сердце начинает биться быстрее.
– Есть предложения? –
Кити наклоняет голову и изучающе смотрит на него.
– Тебе понравится, – говорит она. – Пора научить этих ублюдков хорошим манерам.
Что ж, шеф явно не учел, что не все кинутые это воспримут спокойно. Кушен отлично знает расписание ресторана и может прийти сюда уже после закрытия. И ни одна навороченная сигнализация не поможет, потому что дома на столе у Кушена лежат самоцветы и несколько колец.
Может, у Кити этого и нет, но она выглядит как человек, который знает о местах, где можно найти что-то подобное.
А еще как человек, который отлично знает, что такое месть.
***
Кити принадлежит его миру: живет в такой же панельной пятиэтажке, густо подводит глаза черным и вплетает в волосы бусины, под длинной юбкой носит холщовые штаны и стоптанные кроссовки. Она такая же злая и отчаянная, резкая, почти безумная в своей ярости. Полные губы изгибаются в усмешке, в глазах пламя. Она не нравится Кушену, слишком похожа на сестер, только напрочь лишена их покорности и усталости. И все равно его тянет к ней. Она зажигает в нем давно приглушенный огонь.
Они приходят к нему и болтают несколько часов, играют в интеллектуальные пятнашки. Кити беззастенчиво флиртует, острит. Она повсюду – подвижная, неусидчивая, закусывает губу и тут же откидывает голову назад, разливаясь бурлящим живым смехом.
Они обсуждают план мести. Он прост как сорвать апельсин: после закрытия пробраться в ресторан, вскрыть сейф и вынести все деньги.
– А если там будет пусто? – спрашивает Кушен.
– Просто сожжем эту дыру, – отвечает Кити.
– Ты часто что-то сжигаешь?
– Бывает.
Она снова смеется, и Кушен не выдерживает, притягивает ее к себе и запечатывает ее рот поцелуем. Она впивается в его губы, ногти царапают кожу на плечах. Именно этого она ждала, провоцировала его. Его руки скользят ей под платье.
– Эй, малыш, не торопись, – отстраняется она.– Я не такая.
Кушен в замешательстве. Кити снова откидывается проводит красными ноготками по шее и груди.
Это игра.
Но Кушен ловит себя на том, что его злит, как легко она подбила его на нужное ей. Он неожиданно задумывается, что и месть ресторану – ее идея, которую она ловко подселила ему в голову. Его не раз кидали на деньги. Не первый и не последний. К нему не раз относились как к куску дерьма. Это злило и причиняло боль, но никогда не выводило его из себя настолько, чтобы он решился на преступление. А грудастая девчонка, призывно улыбающаяся всем подряд, почему-то вывела.
– Тебе лучше уйти, – говорит Кушен.
– Ты обиделся? – смеется Кити.
– Нет, просто мне это не интересно, – Кушен не смотрит на нее, боясь снова поддаться ее чарам.
– Как хочешь, – Кити встает и через несколько секунд хлопает дверью.
Кушен с облегчением выдыхает и откидывается на стену, переводит взгляд на стол, где ночью оставил кольца. Стол пуст.
Холодный пот обливает его с головы до ног. Кушен обшаривает кровать, заглядывает в щели в полу, даже перетряхивает рюкзак, вдруг взял с собой случайно, когда утром выходил из дома. Но колец нигде нет. Он тормошит Лаванду, но та со сна посылает его куда подальше и обещает, если он не отвалит, она сама сделает так, чтобы он навсегда потерялся.