Гнездо разврата
Шрифт:
— Что вам угодно? — спросил он хмуро.
— Если не возражаете, просто хотел поговорить с вами, мистер Дженова.
— Возражаю. У меня и без вас хватает проблем, убирайтесь отсюда.
Он составил бы отличный дуэт с Фанни. Я разозлился.
— Зря вы лезете в бутылку, я просто хотел поставить вас в известность, что по поручению клиента расследую убийство. То самое убийство, в котором все мы замешаны, включая вас.
Он откинулся в кресле, нервно разглядывая пальцы правой руки.
— Значит, вам удалось получить официальное задание?
Для своего роста и комплекции он вел себя излишне воинственно. Но частный детектив всего лишь обычный гражданин, и Дженова мог со мной не церемониться. Однако он явно нарывался на грубость, а мне начинали действовать на нервы большинство людей, с которыми я столкнулся в связи с убийством Зои Таунсенд. Я уже насчитал шесть кандидатов, на которых с радостью повесил бы убийство Зои.
— К счастью или к несчастью, но мне за это платят, — сказал я. — И поскольку Бондхелм платит...
— Бондхелм! — Он вскочил с кресла, как будто ему в задницу вставили шило. — Бондхелм! Вы работаете на Бондхелма? Ах вы, сукин сын! Если вы хоть на пять минут задержите наши съемки, я прикажу полиции арестовать вас. Ах вы, сукин!..
Тут ему пришлось заткнуться. Левой рукой я вцепился в его голубой галстук и потянул на себя. Ударившись ляжками о кромку стола, он наклонился над ним, и лицо его оказалось в футе от столешницы. Я подтянул его поближе к себе и, глядя ему прямо в лицо, сказал:
— Слушай меня внимательно, Дженова. Ты можешь сколько угодно возражать по поводу моего расследования, но попридержи свой поганый язык, иначе я так тебя тряхну, что у тебя голова отвалится. Понял? — Я подержал его еще секунду, а потом бросил назад в кресло.
Он тяжело рухнул и с минуту сидел без движения. Потом так вцепился в подлокотники, что костяшки у него на руках побелели. Он попытался было заговорить, но задохнулся собственной яростью. Его лицо исказила мерзкая гримаса, зубы ощерились так, что я увидел даже слюну на оттопыренной нижней губе. Луи Дженова был вне себя от бешенства.
Я не мог не воспользоваться случаем и с подчеркнутой многозначительностью сказал:
— Знаете, человек с таким бешеным темпераментом способен настолько выйти из себя, чтобы задушить женщину.
Как ни странно, его состояние не ухудшилось, и вместо того, чтобы упасть на пол и откусить себе язык, он почувствовал себя лучше. Постепенно он перестал кривить рот, уже больше не цеплялся за подлокотники кресла и вообще вполне пришел в себя.
Его лицо снова приобрело обычный цвет, и, собравшись с силами, он медленно проговорил:
— Вы несправедливо поступаете со мною, мистер Скотт. Видимо, вы всегда себя так ведете.
Впервые он заговорил нормальным языком. Я глубоко вздохнул:
— Ладно, Дженова, примите мои извинения. Вероятно, мы оба не правы.
Он взглянул на меня:
— Да. Я, кажется, наговорил лишнего, прошу меня извинить, мистер Скотт.
Если так пойдет дальше, подумал я, мы скоро бросимся в объятия
— А все из-за того, что вы упомянули Бондхелма. Вы, наверное, не в курсе дела, но он готов на все, чтобы помешать съемкам. Вы просто не понимаете.
— Я знаю, как обстоят дела, но вовсе не собираюсь делать за других грязную работу, Дженова. Можете на меня положиться. Моя задача — и это моя единственная задача — выяснить, кто убил мисс Таунсенд. — Подождав минуту, я добавил: — Если не хотите говорить, то и не надо. Но это будет выглядеть странно. Особенно в моих глазах.
Его лицо окаменело.
— Не угрожайте мне, мистер Скотт. Я терпеть не могу угроз. Этот Дженова оказался крутым парнем. Мне пришло в голову, что он вполне мог стрелять в меня. Или нанять убийцу. Уверенности в этом у меня не было, но я все же решил попробовать:
— Дженова, случайно, не по вашему приказу какой-то коротышка следил за мной сегодня утром?
Он удивленно заморгал.
— Коротышка? Что значит — коротышка?
— Ну ладно, забудем об этом. Не могли бы вы ответить мне на пару вопросов?
Подумав, он сказал:
— Если только это не займет много времени. Я ужасно занят. Садитесь, раз уж пришли.
Я сел в кресло сбоку от стола — в добрых пяти футах от его слегка помятого галстука.
— Итак, первый вопрос. В четверг вечером вы были в доме Рауля. Вместе с Раулем, Своллоу, Кингом, Элен, Дот и еще парой гостей. Я знаю, что в тот вечер Зоя около восьми часов отправилась в дом Рауля. Расскажите мне все, включая и то, где вы были в тот момент. И еще, знаете ли вы, что Зоя собиралась доставить Оскару серьезные неприятности? И наконец, где он был в течение всего вечера?
— Это все?
— Пока все.
Он развернулся в кресле лицом ко мне.
— Мне ничего не известно о каких-то проблемах, существовавших между Зоей и Оскаром. О ней самой я знаю лишь то, что она была его секретаршей. Мы обсуждали дела, связанные со съемками, до половины восьмого или до восьми, а потом я уехал. Вечеринка как раз начала оживляться, однако я уверен, что она вскоре должна была закончиться, потому что на следующий день предстояли съемки. Своллоу, кажется, пил весь вечер, очевидно, он начал пить еще до прихода к Раулю. Он спал, валяясь на полу, когда я уходил. Гостям приходилось перешагивать через него.
В другое время меня бы позабавила эта картина: валяющийся на полу франт Своллоу. Я спросил:
— Вы, конечно, знаете: я пытаюсь выяснить, кто из участников вечера мог убить Зою. Вы исключаете Оскара из этого списка?
— Я так не говорил. Я знаю только то, что сказал вам.
— Ну хорошо. А что в связи с этим можно сказать о вас, Дженова?
Он улыбнулся:
— У меня явно не было такой возможности. Я ушел раньше всех и был дома задолго до предполагаемого времени убийства.
— Я только высказываю гипотезу: разве, уходя, вы не могли встретить Зою? Когда все остальные гости находились в доме?