Гном. Трилогия
Шрифт:
– Это все очень хорошо. Но кое-что придется сделать прямо сейчас. Завтра в небе над Инчхоном будет черным-черно от американских и английских самолетов. Подними всех своих, и пусть сделают все, что возможно. Постепенно втянуться в бои нам не дадут. И, - тут ты прав, - рано или поздно бой в воздухе тоже придется принимать.
В четвертом часу ночи с двадцать четвертого на двадцать пятое декабря поступил приказ готовить оружие, так что на этот раз вариантов, похоже, не оставалось. Громадный караван транспортных судов под охраной 7-го флота США, выдвинувшегося практически в полном составе, уже вышел из многочисленных портов и теперь собирался в походный ордер. Со стопроцентной надежностью к месту высадки десанта могла поспеть одна только "Ангара", хотя все остальные "реки" тоже стягивались к Инчхону со всей возможной поспешностью. Впрочем, если уж выбирать, "Ангару", пожалуй, следует считать лучшим вариантом. Мало того, что именно на нее установили современнейший комплекс оружия, так еще и флотское начальство прямо-таки жаждало поскорее проверить, как эти новые, столь дорогостоящие игрушки покажут
Это была совсем новая война. Громадные торпеды калибром в двадцать четыре дюйма приходилось снаряжать перед самым делом не так, как снаряжали прежние. Практически, ее приходилось, со всеми предосторожностями, собирать. Отдельно топливные элементы, поскольку блоки СКГ, видите ли, могли храниться, только находясь под напряжением, и, дабы "запитать" их от собственных же ресурсов, требовалась определенная процедура. Сколько-нибудь долго хранить перекись водорода такой концентрации тоже пока что не получалось, и ее приходилось готовить по мере необходимости. В таких условиях даже малейшая ошибка специалистов грозила не только срывом задания, но и катастрофой, способной погубить судно.
Отдельно блок управления, "дремавший" под встроенным аккумулятором, поскольку его надо было активизировать до рабочего состояния, протестировать и, при необходимости, дать дополнительные настройки. Основу блока составлял тот самый "ФОР-СМЭ с активным принципом интеграции функции управления".
– Жизнерадостный примитив, - пророкотал доктор Анохин, - по-моему, для решения таких задач мозги не нужны вообще. Достаточно возможностей одноклеточного организма. Какой-нибудь амебы, или вообще микрофага. Устройство настолько примитивно, что не могло обеспечить режим диалога для разработки датчиков. Пришлось идти в обход, - специально для такого случая разработали вроде бы как аналог, только на порядок сложнее. С ним "диалог" прошел, как по маслу.
– И не удержался, похвастался.
– Я этот трюк сам придумал.
– А почему не пустили в серию более сложный?
– А смысл? Дороже, стандартного программирования недостаточно, требуется индивидуальная доводка, а это - долго. Кроме того, как ни крути, а он менее, что ли, предсказуемый. Короче, мавр сделал свое дело, мавр может и...
"Регулятор" - ведь это, кажется, "он"? В принципе, совершенно безразлично, но примем это для удобства.
Он помнил себя примерно с того времени, как начал выделять себя из окружающего, противопоставлять "ему" - "себя". "Оттуда", извне, приходили стимулы, то, что мы могли бы назвать ощущениями, а он, выходя под их действием из равновесия, снова стремился к покою. И, - достигал его, только это каждый раз был существенно иной покой. Равновесие достигалось на новом уровне, потому что каждое действие меняло его самого. Движение к покою как раз и составляло ответ на действие извне, но он же не знал, что стимулы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были вопросами, которые задавали ему те, кто создал его для своих целей. Со временем он научился спрашивать сам, поскольку в некоторых случаях прийти к покою можно было только при помощи поступившего извне. Не зная устали, не ведая, что с ним работают, непрерывно меняя друг друга, чертова дюжина людей. Иной раз он медлил с ответами, поскольку нуждался в том, чтобы упорядочить новые связи, уложить их более компактно и оптимально. Тогда его оставляли в покое, с некоторым раздражением, поскольку время было дорого, но все-таки. Да и то сказать, оптимизированный по конструкции и номенклатуре набор датчиков для блока управления успели сделать и испытать за какой-то месяц. Устройства ввода данных, как штатные, так и получившиеся в результате работы прототипы, - сняли и бегом-бегом, - время не ждет!
– поспешили к начальству, докладывать, и к технологам, обсуждать непростые вопросы запуска датчиков в серию. Для него это "выглядело" так, как будто бы окружающий мир внезапно исчез. Похлеще, чем слепоглухонемота при полном параличе для человека, поскольку для него изоляция приобрела характер абсолютной, то, что для нас, скорее всего, невозможно вообще. А питание, - сохранялось, СМЭ высокой сложности продолжало генерировать запросы, ответом на которые неизменно оставались одинаковые черные нули. Они - тоже оформлялись в связи, собираясь в массивы, оседая вокруг него слой за слоем, слой за слоем, пока в ответ на его буйство не начало поступать отраженное от них эхо. Он воспринимал его, как вопросы диковинные и неслыханные, невероятные и удивительные. Может быть, - "ужасные". Если, применительно к нему, имеет смысл термин "ужас". Ничего этого мы не узнаем, скорее всего, никогда. Наступил понедельник, и в лаборатории, наконец, появилось лицо, могущее принимать решения: сам Черток, собственной персоной. Он пребывал в нередком для него состоянии возбуждения, даже, пожалуй, "взвинченности", впрочем, на этот раз, довольно доброкачественной. Она выражалась всего-навсего в повышенной жажде деятельности.
– Это еще что?
– Заорал он с порога, увидав оставленный на стенде и по-прежнему подключенный к сети блок "Прототипа с Искусственным Усложнением" (или просто "ПИУ", это стало рабочим названием одноразовых устройств с аналогичным назначением).
– У нас что, электричество уже бесплатное? Коммунизм, и поэтому кому-то деньги уже не нужны? Так вперед! Можем из зарплаты вычесть, у нас недолго...
Это - да. Отключенное от коммуникации, но, при этом, пребывая в активном режиме, устройство потребляло мощность около четырехсот ватт народной электроэнергии. Отключили. Распад динамических связей длился после этого еще около получаса, после чего уже начиналась постепенная деградация самих метастабильных элементов.
– Куда его?
Вопрос, заданный
По своей природе военные люди, - большие консерваторы и с большой, оправданной подозрительностью относятся к новинкам, особенно если они для своего использования требую сложных навыков. Вы спросите, на кой потребовался военным морякам такой геморрой? По той единственной причине, что три принципиально новых разработки в одном устройстве должны были сделать торпеду качественно иным оружием. По крайней мере, имелись основательные надежды на то, что дополнительная возня с обслуживанием с лихвой окупится увеличением боевого могущества. Дело в том, что доктор Анохин несколько преувеличил примитивизм устройства и его возможностей. У ФОР этого типа они были, пожалуй, повыше, чем у клеща, клопа или комара. Может быть, даже где-то на уровне нервной системы акулы. Если еще точнее, - то в чем-то посильнее, в чем-то - послабее. Акуле и клопу, помимо охоты, приходится заниматься еще довольно многим. Так, торпедам ни к чему были сложные и многообразные алгоритмы, связанные с размножением. А вот по части охотничьих навыков они были, пожалуй, сравнимы. Но на тот момент никто, ничего не знал. Результаты испытаний почти никогда не дают нужного впечатления.
Обогнав громадный флот союзников буквально на пару часов, "Ангара" зависла в толще воды, стараясь не подавать признаков жизни. Им трудно было позавидовать, поскольку, если они хотели полноценно выполнить боевое задание, позицию пришлось занять в самом узком, а значит, - чуть ли ни самом мелком месте и без того мелководного Желтого моря. На взгляд подводника - отвратительно мелководного. Не будь оно таким мутным, это вообще был бы полный гроб. Да, матовое антиакустическое покрытие, да радиопоглощающий слой, и все равно на такой глубине - заметили бы, потому что самым страшным врагом подводной лодки был и остается самолет. За исключением, понятно, вертолета. Последовательно, волна за волной идущие эскадры плотно прикрывала береговая авиация союзников, передававшая подопечных из одной зоны ответственности - в другую. Бог его знает, зачем это делалось, потому что в небе не имелось даже намека на авиацию северян, но, однако же, прикрывали. К сожалению. Воистину, история обладает своей, только ей присущей иронией. Вот сейчас, например, флот прикрывали машины, которые действовали с той самой авиабазы, вокруг которой, собственно и развернулись жесточайшие бои Пусанского кризиса. Той самой, которую так упорно отстаивали советские летчики и моряки, и которую чуть позже продали тогдашним союзникам.
В полусотне километров на юго-запад, приближаясь, порой, километров на двадцать - двадцать пять, закладывал размашистые круги "Т - 10РЛРМ". На огромной высоте, без малейшего хамства, и делая вид, что его вовсе и не интересует, куда направляются без малого семь сотен американских кораблей. Американцы испытывали огромное, почти нестерпимое желание сбить соглядатая, но вынуждены были игнорировать. Не то, чтобы это непременно вызвало войну, но, бесспорно, дало бы русским право на какое-нибудь кровавое хамство в ответ. А они могли выбрать для него слишком неподходящий момент. Для полноценной телепередачи у них не имелось технических возможностей, но передать ряд картинок оказалось вполне по силам. По четкости те напоминали фотографии из провинциальных газет военного времени, но главное разобрать было можно. В той совсем новой войне, которая началась или вот-вот должна была начаться, тяжелый разведчик играл роль, своего рода, сверхперископа. Пока еще играл. Пока ему еще давали такую возможность. "Ангара" находилась на связи практически непрерывно: когда какой-то самолет появлялся в опасной близости от судна, с "тэшки" просто-напросто давали знак к погружению и, заодно, на какое время. И вот такая-то хорошая жизнь могла вот-вот закончиться.
Перед самым походом штаб пытался составить эффективный и безопасный план удара по флоту союзников. Среди предложенных вариантом имелось немало остроумных, красивых и дерзких. Они все имели только один недостаток: не позволяли решить задачу имеющимися силами и средствами. Союзники расчленили флот по дистанции, времени и маршруту таким образом, что перехватить какое-либо критическое количество судов на пути следования не представлялось возможным. Как Красная Армия имела наибольший опыт, наибольшее мастерство в ведении современной континентальной войны, так флот США, помимо бесспорной подавляющей мощи, имел самый современный и богатый опыт ведения войны в океане и вблизи берегов.
Давление на позиции защитников наращивалось постепенно и планомерно, к тому моменту, как в залив Канхвамон вошел авангард армады, их уже двое суток бомбила и обстреливала авиация южной коалиции. Составлявшие авангард эсминцы и легкие крейсера начали обстрел, а тральщики, соответственно, приступили к вытраливанию дрянного, узкого фарватера бывшей Чемульпо. Только чуть позже подтянулись авианосцы, заняли выгодные позиции, и начали потихоньку поднимать самолеты, обживая здешнее небо. И только к утру 24 декабря к месту событий собрались практически все действующие лица, приглашенные на праздник. Операция и называлась соответственно: "The Christmas Turkey". Оконечная картинка с "тэшки" показала собравшихся во всей красе: артиллерийские корабли увлеченно, со всей дури лупившие по берегу, выстроившись в классическую кордебаталию, и остальные, - все-все-все-все, - за их спинами. И сотни самолетов авианосной авиации, формирующие над палубами строй эскадрилий. И, как самое последнее "прости" перед расставанием надолго, торопливое сообщение о сотнях самолетов, подходящих к месту событий с юго-востока.