Гномка в помощь, или Ося из Ллося

Ардмир Мари

— И из тысячи домов вы выбрали полуразвалившееся поместье? — прошептала я. — Нет, кузня, конечно, еще ничего, но только в сравнении с домом. А так… Что ж это за жизнь на тюфяке под столом?

— Нормальная! — вспыхнул он, того гляди, кинется защищать свой скудный быт.

— Ага, — всем своим видом не согласилась я. — Так и чего вам на границе не понравилось? Ллось вон, тоже на отшибе. Там природа загляденье, продукты объеденье, люди сплошь добряки и лишь одна беда, — заметила я тихо, — устои…

— А что с ними

не так? — тут же заинтересовался задохлик.

— Устои дрянь, особенно семейные.

— И от них не жалко убежать даже в Бурфо к паукам и слизням? — протянул он с ехидцей. — В полуразвалившееся поместье, где кузня еще ничего, но только в сравнении с домом…

— Регген, я всего-то перебралась в столицу. Это вы меня затащили сюда.

— Но так до сих пор и не сбежала. И не надо говорить, что Бурфо опасен, ты даже ледяных демонов не испугалась.

— А как же год моего услужения? — напомнила я.

— Да брось! Уверен, Врадор нашел, как обойти судебный приговор.

Вот же жук! И все-то он знает.

— А я уверена, что вы это предвидели и сделали все, чтоб я осталась. Сыграли на моем чувстве жалости…

— Скорее, на инстинкте гномки, — буркнул он, за что и получил половником по лбу. — Ну, Злося! — возмутился Регген, потирая ушиб, увидел, как замахнулась повторно и быстро произнес: — Ладно, признаю, и на жалости тоже! Но что ты хочешь от простого мужчины? Я соскучился по компании, вкусной еде и, что таить, по заботе.

— Так вы бы наняли кого… — он вскинул бровь, сразу вспомнилась сбежавшие от мага помощники и прислуга. — Кхм, так вы бы пошли к кому-нибудь работать… — исправилась я, совсем забыв про закон, велящий с одержимыми не связываться.

— Еще идеи есть?

— Оружейное дело и посредник для продажи?

— Без магии я в этом деле ноль, а что до посредника… Он сбежал, едва я немного при нем озверел. Слабый после провалившегося ритуала, я собой не особо владел, злился, покрывался шерстью, а дальше ты видела сама.

— Точно, видела, — кивнула я и взялась за половник второй рукой.

— Что и следовало доказать, — хмыкнул граф-задохлик, в два приема съел кашу и завалился спать.

Я тоже решила ложиться, как только в гостиную загляну. Но стоило мне открыть дверь кузни, в пустом коридоре раздалось воинственное «Пи!» и на уровень моих глаз с потолка спустился паук. Указал лапкой на темноту за окном, затем на меня, на дверь, по-простому говоря «не выходи до утра».

Так и быть, подождем.

11

Сдается мне, родные мои бабушка и матушка нагло врали или, как говорят у нас в Ллосе, ехидно лукавили насчет доли гномской крови в нашей семье. Ибо я, как неразбавленный потомок горных предков, трижды за ночь проверяла — свободен ли в гостиную путь. А может, меня просто будили громкие звуки и мысль о том, что Урген Врадор обещался в полночь заглянуть.

Но вопреки всем ожиданиям, глава контроля так и не явился, а пауки не исчезли, прерывая мои вылазки устрашающим «пи!». Эх, был бы при мне лобастый, он бы в гостиную портал открыл. Но он не вернулся. А еггена я б не попросила, даже будь он в силе.

Еще в первый день знакомства я поняла, что задохлик страшный мот. Но то, сколько он вознице сверх положенного заплатил, ни в какое сравнение не идет с тратами на восстановление корпуса в ВАМе. Это же надо было рассчитаться за разрушения в двойном размере! Да еще гордиться жестом доброй воли. И чего ради? Ради тюфяка и голодного пайка студента… Да скажи такому, что в подвале золото на стеллажах лежит, оно за неделю истает и потрачено будет отнюдь не на личные нужды.

С рассвета взялась за готовку завтрака и теста на пирожки. Рассудив, что торговки близ академии появляются загодя не просто так, я решила, обойти их всех и заранее примелькаться у стен академии. В этот раз количество пирожков уменьшила втрое, чисто для запаха, учуяв который, Регген проснулся.

— Доброе утро! — радостный оскал во все клыки и не менее восторженное: — Я чувствую пирожки!

— Они с капустой.

— А с чем-то другим приготовить нельзя?

— Вы все еще на диете, Регген. Обойдемся без послаблений.

— Но мне нужно хоть что-то для восстановления сил! — он даже вскочил на тюфяке, не удержался на коленях и снова опустился назад.

— Вначале восстановите желудок.

— А если килограмм… — проникновенно протянул задохлик, прижимая к впалой груди подушку, — пять килограмм хорошо прожаренного мяса, горчица и буханка хлеба вернут щенка?

— А они вернут? — я перехватила крепче скалку и шагнула к тощему лжецу — все же лобастый уменьшался от ударов магнии, а никак не от скудной еды. — Ну, так что?

— Ээээ, — издал маг, «у-у-уру-ру» отозвался его живот. — Кхм, возможно, вернут.

— Проверим позже. Вы сейчас слишком слабы.

Получив в ответ собственный довод, он приуныл, правда, ненадолго. Посмотрел на меня лукавым взглядом и, понизив голос, вопросил:

— А если я расскажу историю поместья?

— То я расскажу, кому вчера отдала все пирожки.

Прошли долгие десять секунд, прежде чем Регген полузадушено выдохнул:

— Что? Ты, гномка, отдала пирожки?! Бесплатно… — сделал глубокий вдох и схватился за сердце. — Ты не настоящая Ося, тебя подменили!

— Чего?

— Хотя, хм, нет, — Регген кивнул на скалку, что я продолжала держать в руке, — это твой уверенный хват палицы, его ни с чем другим не перепутаешь… — он прочистил горло. — Так что там произошло с пирожками?

— Провал, — не стала я скрывать, а больше ничего и не сказала. Выложила в корзинку последние пирожки, укрыла их скатеркой. — Садитесь завтракать, Регген, пока не остыло.