Гномка в помощь, или Ося из Ллося
Шрифт:
— Верю, — отозвался ректор ВАМа и направился в академию, что-то бормоча об опаснейших созданиях, что на лис совсем не похожи, о добром звере одержимого, что этих лисов едва не порвал, и о слепоте наивности, что способна спасти жизнь.
Надеюсь, это он не обо мне, а в общем..! День был чудесным, торговля прекрасной, прибыль волнующей, не говоря уже о заказах на понедельник. В поместье я вернулась в самом приподнятом настроении, не обращая внимания на то, что опять споткнулась, чуть не разбила нос и, кажется, потянула спину. Иначе объяснить тупую боль в пояснице
Регген проснулся после первого же стона, после второго, казалось, повторно поседел.
— Ося? Что случилось?
— Все хорошо, — заверила с широкой улыбкой и тут же скривилась, — просто мне плохо.
— Просто?! — он резко сел, стукнулся о столешницу, но даже не потер ушиба. — Что значит просто? Ты больна?
— Ага, пожизненно, — ответила я и попросила подать мою аптечку, а затем еще и воды. Настойку выпила под тревожным взглядом мага, под ним же на полусогнутых посетила закуток. И только вернувшись, со вздохом объяснила Реггену, что к чему.
— Тебе нужно лечь, — всполошился задохлик, — и грелку теплую положить на живот… Чашку чая? Может, молока?
— Муку, — сипло выдохнула, расположившись на тюфяке, и зажмурилась в ожидании, когда ж меня отпустит. В лучше случае утром, в худшем — через сутки.
— Что за «муку»? — с подозрениеи спросил меня граф-оружейник и прикоснулся шершавой ладонью к моему лбу.
— В смысле пересейте… те полмешка, что стоят в углу. И дрожжи нужно залить теплой водой… на опару.
— Зачем?
— Затем, что пирожки на понедельник я быстро уже не напеку. А их там тысяча штук…
— Сколько?! — рука мага дрогнула и съехала вниз по моему лицу.
— Да всего ничего, сто десятков, — я возмущенно на него воззрилась. — И не говорите, что это много. Парни в среднем берут от пяти до семи пирожков, девушки — от трех до пяти, итого: двое на десяток… Выходит, покупателей у меня от силы две сотни. А теперь скажите, сколько человек обучается и работает в академии?
— Семь тысяч, — глухо ответил Регген.
— Вот, то-то же. Так что просевайте…
— И капусту нашинковать?
— Будьте добры, — постаралась выдать менее кривую улыбку и подумала о том, как бы до замеса дожить, а затем уже и до лепки.
Уснула под тихий шорох просевания, проснулась под звуки жарки. Что-то шкварчало и шипело, кто-то ругался, что-то горело. Только не это. Распахнув глаза, я несколько мгновений надеялась увидеть Реггена все там же, у импровизированного стола, просевающим муку из мешка. Однако застала его у плиты над сковородой, в которой я тушила начинку. Сизый дым вился под потолком и не спешил убраться в распахнутые окна. У стола высилась горка муки, в миске рядом пузырилась опавшая опара.
— Что горит? — спросила я сонно и потерла лицо.
— Капуста, — маг снял с огня сковородку, — третья головка подряд.
— Вы и их спалили?
— Не только, их я также пересолил и переперчил, — он обернулся. Посмотрел решительно
И этак аккуратненько за печь задвинул мусорное ведро. Проследив за его движением, я потянулась за настойкой и чашкой воды. Хочешь не хочешь, а встать придется.
— Ося, лежи.
— Ага, сейчас-с-с! — с трудом поднимаясь, надела платье и неровным шагом пошла на мага. — Капуста, может, и бесплатная, а вот мука и дрожжи нет. Так что с ними ошибки быть не может.
— Это еще почему? — не понял он. — Если что-то закончится, мы новое купим.
— Да? А кто продаст? Я на рынок не пойду, ибо холодно, и вас не пущу, ибо нечего, — я вернулась не спеша, забрала из рук Реггена сковородку с безвозвратно испорченной начинкой. Выбросила гарь в уже полное ведро. — Вы что же, забыли, как мы бегали по рынкам и как продавцы сбегали от нас?
— Я кого-нибудь попрошу…
— И этот кто-то при первой же возможности сбежит с корзинкой, деньгами и списком? — продолжила я мысль, и задохлик нехотя кивнул. — Да ни за что!
Пока умывалась, одевалась и причесывалась, он успел кое-как прибраться и накрыть на стол. Сделал чай, достал из моих запасов чуть припудренные крендельки и приготовил кашу. Гречневую, разваренную. Не знаю, на что Регген рассчитывал, но я ей так обрадовалась, что чуть не разревелась.
— Ося, что случилось? — насторожился следивший за мною маг.
— А? — спросила я сипло и прогнусавила: — Да так… вспомнила просто, что это первый завтрак, приготовленный для меня.
— Правда? — он подался вперед, положил салфетку на мои колени.
— Ага, — пряча глаза, взялась за ложку. — Вы молодец, очень вкусно.
— Она разварилась.
— Зато масла много…
— Потому что соленая получилась, — чуть виновато заметил граф-оружейник. — Я не знал, чем разбавить.
— Так вы и посолили, и подмаслили от души, — не приняла его вины, улыбнулась.
— От души, — согласился он и наонец-то сел напротив.
Поели в тишине. Затем в той же неуловимо уютной тишине убрали со стола и взялись за тесто. Вернее, Регген взялся сам. Он непреклонно выставил меня за пределы ухонной зоны, уазал на тюфяк и приготовил опару под моим неусыпным контролем. А контролировать там было что. Граф, чтоб ему было хорошо, рецепт забывал. Ибо аждые пять минут отвлекался, рассчитывая, как улучшить и усорить процесс готови. То совороду вознамерился сделать в четыре раза больше, то мису для замеса теста пожелал углубить.
— егген, оставьте это гиблое дело! — вспылила я, огда он взялся за долото и лист металла.
— Но почему?
— Потому что в емости с большим объемом вы не вымесите тесто как надо, у вас не хватит сил. А что до сковороди… на ней капуста частично сгорит, частично сырой останется.
— Это не проблема, — отмахнулся любитель-улучшатель, — я что-нибудь придумаю!
А во взгляде обида на то, что я не поверила в него.
— Хорошо, — давлю в себе негодующий рык и примирительно предлагаю: — Но только после того, как мы пожарим пирожки.