Гоблин Поневоле (или Изменчивый Мир)
Шрифт:
Зеленокожий остановился у дальней стенки, рядом с которой лежала, положив башку на толстые лапищи и двигая челюстями, пожирая собственную кровать-солому, большая даже по отношению к собственным собратьям, серая ящерица. Гоблин похлопал её по лбу, и та медленно, нехотя перевела на него взгляд.
– Давай, Лежебока, хватит жрать. Сегодня пойдём гулять!
– Говоря это, Их-руг-Ахт подошёл к стенке, на которой висело на прибитом гвозде седло со множеством кожаных жгутов и перевязей.
Лежебока - чёрт, в самую точку кличка!
– зевнул, всем своим видом показывая, что чхать он хотел на прогулку
– Больно уж своевольный, - прокомментировал зеленокожий.
– Но сильный и выносливый.
Похлопав ящерку по твёрдому, как гранит, боку, гоблин внешне легко, ухватившись за выступ в седле, запрыгнул на неё, и протянул мне руку. Колебался я не долго. Всё-таки интерес посидеть на этакой исполинской рептилии перевесил страх перед ней, и, схватившись за крепкую руку гоблина и отбившись ногами от бока монстра, я оказался в седле, за спиной Их-руг-Ахта. Чуть перегнувшись через его край, посмотрел на землю, а, точнее, на расстояние от оной до меня. И постарался выключить вновь заработавший страх высоты. Лежебока действительно был большой...
Я молча смотрел на медленно ползущие вверх ворота и невольно задавался вопросом: а что, собственно, вообще происходит?
Видимо, в письме Учителя помимо прогулки на ящерке для частичного ознакомления было также учтён и выход за частокол, в открытое болото. Мысли, принадлежавшие Гул-аль-Дуку, вопили: за стеной - зло! за стеной - фу! за стену - ни ногой!
Но вот, на моих глазах седой гоблин, кряхтя и проклиная всё на свете, перекинув через плечо канат, что крепился к воротам, вспарывая ногами землю, целенаправленно шёл к вбитой в землю балке, оттягивая ворота вверх и открывая нам вид на безмолвную и устрашающую даже при дневном свете болотную рощу. Вспомнив подставу от Учителя в виде воздушного стража и рагхакка, я решил, что не при каких условиях никуда не полезу, пока не выясню, в чём подвох. А подвох есть - без него у старого шамана, похоже, не бывает.
Наплевав на страх перед высотой, я спрыгнул на землю и, отряхнувшись, обернулся к удивлённому моим поведением Их-руг-Ахту и скрестил руки на груди.
– В чём дело?
– Решил первым нарушить молчание гоблин.
– Говори, что было в письме.
– Коротко бросил я.
Зеленокожий скривился. Его гримаса явно выражала его мысли: "Ну вот за что мне всё это?! Почему он просто не мог молча делать что ему говорят?!". Ага, ха-ха три раза. Я не собака Павлова, чтобы вы могли безнаказанно надо мной эксперименты свои ставить, гобливнюки чёртовы!
После недолгих размышлений Их-руг-Ахт выдавил:
– Это тебя не касается.
–
– Возразил я.
– Письмо от моего учителя. Про меня. Чуешь, чем пахнет?
Гоблин сосредоточенно втянул носом воздух и пожал плечами:
– Не чувствую.
– Неприятностями!
– Взорвался я на крик.
– И причём для моей скромной персоны! Поэтому вся эта ситуация АХРЕНЕТЬ как меня касается!
– Но мне не велено...
– попытался продолжить спорить зелёный гад.
– Ладно, - прикрыв глаза и вздохнув поглубже, чтобы успокоиться, выставил перед собой с раскрытой ладонью руку, намекая на то, чтобы гоблин заткнулся.
– Тогда можешь ехать на своём громиле к Учителю (Чтоб его болотные комары высушили досуха), и сказать, что поручение - а отвезти меня за пределы поселения, похоже, твоё поручение - провалено, надеж ты не оправдал, кредит доверия...
– Хорошо-хорошо!
– Их-руг-Ахт покосился на выжидающе смотрящего на нас привратника, и сказал несколько тише: - Может быть, не здесь?
– Пофиг, - честно признался я.
Вряд ли гоблин понял смысл этого слова, но, видимо, по тону понял, что говорить будем здесь и сейчас, и потому, обречённо вздохнув, заговорил:
– В письме твой учитель рассказал о том, что произошло с Гул-аль-Дуком, о том, кто ты и что делаешь в его теле. А потом сказал, что руки твои познали кровь, и потому тебе нужно обжиться Улом.
– Кем-кем?
– Недопонял я.
Их-руг-Ахт молча кивнул на устало смотрящего на ворота Лежебоку.
– Но разве у Гул-аль-Дука не было своего Ула?
– Продолжал я тупить.
– Был, - согласно кивнул гоблин.
– Но они прекрасно чувствуют гоблинскую ауру: он поймёт, что ты - не его хозяин, и не подпустит тебя к себе - в лучшем случае. В худшем...
– Понятно, - перебил я его, крепко задумавшись.
То, что здесь планка института личных вещей задрана выше крыше было ясным, как день, почти сразу, как я более-менее разобрался со своими мыслями. Но то, что всё это происходит в тихую у меня за спиной - не комильфо. Хотя всю эту затею Учителя понять можно: Гул-аль-Дук должен оставаться Гул-аль-Дуком, а если он будет расхаживать пешочком, в то время как раньше разъезжал на собственном Уле, так как мог себе это позволить, начнут закрадываться в головы местных подозрения, и вскоре даже самый последний тупийца поймёт, что что-то тут, чёрт подери, не так... Да и вообще, иметь собственную ящерку, по типу Лежебоки, будет очень даже удобно: корми чем хочешь - сожрёт хоть угли от костра - а пользы куча: и поклажу понесёт, и домчит куда надо, так что...
– Мне ворота закрывать, или как?!
– Перебил мои мысли нервно топчущий ногой у столба, вокруг которого уже был затянут канат, недовольный привратник.
– Вы там долго шушукаться собрались?!
Что ж - я ещё раз посмотрел на вновь протянувшего мне руку Их-руг-Ахта, и подумал, что где наша не пропадала. В конце концов, не сидеть же мне тут до скончания веков! Потому всё же не без помощи гоблина я вскочил обратно в седло, на всякий случай скосив взгляд на висевший на поясе зеленокожего охотничий нож. Если что, успею выхватить. Конечно, это уже похоже на паранойю, но... как говорится, бережёного бог бережёт.