Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
– Но вы же сами в своей статье написали, что предъявленные Панову обвинения ничтожны и практически не имеют под собой никаких оснований. А раз так, дело запросто может рассыпаться в суде.
– Писала, не отрицаю. Но разве отсутствие оснований у нас является серьезным препятствием, когда на кону стоят такие деньги? Да, я давно пишу на криминальную тематику и, в частности, знаю судью Зимина как исключительно порядочного человека. Но отчего-то почти уверена, что ему в конечном итоге не дадут провести этот процесс.
– Каким же образом?
Цыганкова задумалась:
– Ну, к примеру,
– А разве это технически осуществимо?
– А что, разве у нас не было подобных прецедентов? Вспомните хотя бы дело Кумарина – Барсукова. Там имелся целых ворох претензий, связанных с территориальной подсудностью. Равно как с принятием решения о переводе слушаний в Москву без учета мнения подсудимого. И ничего – перевели, провели, осудили… По мне так, по совокупности его былых деяний, оно, может, и справедливо. Но! Здесь уже просто откровенно по Некрасову! «Цинизм, доходящий до грации»!
– Да, но, насколько я помню, в деле Барсукова перенос слушаний мотивировался безопасностью участников процесса?
– Замечательно! – упорно продолжала гнуть свою линию журналистка. – Значит, схема отлажена и работает. Между прочим, судья Зимин уже получал по почте письма с угрозами в свой адрес.
Мешок уставился на нее удивленно-потрясенно:
– Однако! Маша, а вы откуда знаете про письма?
– Работа у меня такая, – с плохо скрываемой гордостью за профессионализм, заявила та. – Вот только не смотрите на меня такими преданными глазами: я своих источников не сдаю!
– А я и не собирался их у вас приобретать.
– Да ладно, «знаем мы вас, как вы плохо играете», – не поверила Мешку журналистка. – Кстати, Андрей, долг платежом красен: вы выкачали из меня массу информации, поэтому взамен просто обязаны дать мне эксклюзивное интервью. Официальная пресс-служба ГУВД относительно деятельности вашего подразделения хранит полнейшее молчание. Но население должно знать своих героев. А потенциальные свидетели – своих потенциальных защитников.
– А я не могу оплатить свой долг… э-э… к примеру, пирожными?
Цыганкова возмущенно отодвинула тарелку:
– Да-а, не ожидала от вас подобной меркантильности. Не беспокойтесь, я в состоянии сама за себя заплатить.
– Перестаньте, Маша, я просто пошутил, – пошел на попятный Андрей. – Что же касается интервью, здесь надо подумать. – Он достал из бумажника визитку и протянул ее журналистке. – Вот, позвоните мне, скажем, в начале следующей недели.
– Вот это другой разговор! – расцвела Цыганкова, возвращая тарелку в исходное положение. – Я сразу, еще на вахте, поняла, что с вами можно иметь дело. За это обещаю прислать вам на «мыло» ссылки на материалы по Панову. Чтобы вы лишний раз не рылись в Инете.
– Огромное вам спасибо, товарищ Лев Цыганов.
– Огромное вам пожалуйста, товарищ Мешок…
Андрей и Мария продолжали общаться, не обращая внимания на снующих за стеклом прохожих. Многие из которых, проходя мимо, исподлобья, а то и откровенно зло поглядывали на эту парочку, испытывая чувство праведной классовой ненависти к жирующим хозяевам жизни. Ибо заведение сие, как уже говорилось,
Санкт-Петербург,
6 августа 2009 года,
четверг, 00:15 мск
В накинутом на голое тело роскошном шелковом халате Валерия полулежала на разобранной супружеской постели, облокотившись на подушку, и смотрела телевизор. Крутили какую-то западную мелодраму «за любовь». Наскоро приняв душ, Андрей, запредельно измотанный сегодняшним днем, на который выпало с десяток рабочих встреч, прошел в спальню и молча погасил свет. После чего забрался под одеяло, нашарил рукой пульт и, убрав звук на несколько делений, повернулся на левый бок.
Через пару секунд громкость вернулась к исходному своему состоянию.
«Хрен тебе, Егорка! Собирай бычки!» – досадливо проворчал Андрей и, не поворачиваясь, раздраженно поинтересовался:
– А ничего, что я собираюсь спать?
– А ничего, что я смотрю кино? – прозвучало в ответ.
– Да за ради бога. Но звук-то можно сделать потише?
– Нельзя.
Мешечко обреченно вздохнул и придал голосу просительную интонацию:
– Лер, у меня был очень тяжелый день. А завтра, вернее уже сегодня, будет еще тяжелее.
– Понятное дело: с молодыми девками в рабочее время по кабакам рассиживать. Тут поневоле устанешь.
– Какие кабаки? Что ты городишь?
– Мама, возвращаясь с «Апрашки», сегодня видела вас на площади Ломоносова. В «Фиолете». Между прочим, меня ты по таким элитным заведениям ни разу не водил.
Мешечко секундно смутился. Но уже в следующее мгновение из-за такого вот срабатывания на уровне мужского инстинкта чувства вины разозлился на жену, а еще пуще – сам на себя.
«Да какого, собственно?! Что это еще за предъявы?!»
– А что она вообще делала на «Апрашке»?! Я твоей матери сто раз говорил: там дешево не потому что дешево, а потому что дерьмом торгуют.
– Лобовой уход от темы, – саркастически усмехнулась Валерия. – Мог бы изобрести что-то поизящнее.
Андрей рывком перекатился лицом к супруге:
– Да никакой это не уход! Ну да, я действительно сегодня днем встречался с журналисткой. Исключительно по работе. Мы с ней выпили по чашке кофе. По-моему, ненаказуемо. Или здесь что-то не так?
Лера посмотрела на него в упор, словно бы силясь прожечь глазищами насквозь. Именно эти ее глазища, а уже потом все прочие части тела, когда-то заворожили Андрея настолько, что всего пару месяцев спустя привели прямиком во Дворец бракосочетаний. «Ох и давно это было!»