Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
Сначала подруги говорили о каких-то милых пустяках, о всякой ерунде, по-бабски сплетничали, пока, наконец, Вылегжанина между делом не упомянула о главном:
– …Прикинь, а у нас тут вчера вечером в зале один эпилептик чуть кони не двинул.
– Это как? – насторожилась Ольга.
– Говорят, сидел себе спокойненько, вроде нормально всё было. А потом подошел к аппарату, водички попил и – ка-ак грохнется на спину! И всё, в полном ауте: только пена изо рта. В общем, жуть! Слава богу, вчера не моя смена. Я бы
– На самом деле, ничего выдающегося в этом нет, – равнодушно пожала плечами Прилепина. – Эпилепсия, она же падучая, – весьма распространенное неврологическое заболевание.
– Странно, что этого парня с такой болезнью вообще на работу в охранники взяли.
– А что, этот, который грохнулся, он охранник?
– Ага. Телохранитель Анзори Гурцелая. Знаешь такого?
– Что-то такое слышала.
– Самый натуральный бандит, – понизив голос, сказала Вылегжанина. – Зараза такая!
– А почему зараза?
– Да каждый раз одно и то же: минут двадцать занимается, а потом по часу со своими девками в сауне трахается. А нам после них убирай… Думаешь, приятно? Еще какой-нибудь ВИЧ (тьфу-тьфу-тьфу) или гонорею подцепишь.
– Так гнали бы их взашей!
– Да ты что?! Гурцелая у нас по разряду ВИПов проходит.
– И много у вас здесь таких? ВИПов, с саунами?
– Под два десятка наберется… Кстати, подруга, вынуждена тебя огорчить.
– Что такое?
– Людвиг Ромуальдович… Помнишь, я еще собиралась его тебе сосватать? Так вот он, похоже, жениться собрался.
– Ай-ай-ай!
Подруга сарказма явно не уловила. Сказала наставительно:
– А ведь я тебя предупреждала: пока ты будешь иметь в виду, другие – уведут. Так оно и получилось.
– Вот такая я раззява.
– А как у тебя вообще на личном фронте? – Вылегжанина изучающе посмотрела на Ольгу. – Всё понятно. Судя по внешнему виду, секс по-прежнему от случая к случаю?
– Без комментариев.
– Да уж, комментарии здесь излишни… Слушай, Прилепина, а хочешь я тебе своего Стасика уступлю?
– Как так? Ты же хвасталась, что полгода его приручала?
– Так ведь чего не сделаешь для счастья институтской подруги! Тем более, он мне начал порядком надоедать – в голове один «трах». А поговорить… Я уже молчу по душам, хотя бы просто поговорить – не о чем.
– Нет, спасибо. Такого счастья мне не надо.
– А какое счастье тебе вообще нужно? – осведомилась Вылегжанина. – Я имею в виду по жизни? В целом?
Ольга задумалась. Смущенно, не поднимая глаз, ответила:
– Не знаю, Надька… Наверное, чтобы сын и мама были здоровы. Чтобы сын вырос порядочным человеком и настоящим мужиком.
– Без настоящего отца настоящим мужиком вырасти трудно.
– Ох, Надежда, не сыпь мне соль… Думаешь, я сама этого не понимаю, сама не вижу?.. Запуталась я совсем. В себе любимой
– Почему?
– Мне вдруг сделалось страшно. Я буквально физически ощутила свое одиночество, понимаешь?.. Ведь что такое одиночество? Это когда ты окружен замечательными людьми, которые любят тебя, ценят тебя, понимают тебя. Но у каждого из них в жизни все равно есть кто-то, кто им ближе, чем ты… До сих пор я была уверена, что ближе меня у Дениски нет и не может быть никого на свете. А там, в аэропорту, вдруг почувствовала, что на самом деле – это не так. Вернее, уже не так. И что виновата в этом – только я сама…
Знакомство Холина и Крутова с новой потенциальной клиенткой «гоблинов» началось с ее заочного представления. В своем десятиминутном докладе сотрудник СКП Руслан Купин жирными мазками обрисовал краткий и сугубо порочный жизненный путь гражданки Неждановой, а также набросал ее психологический портрет. Последний изобиловал нецензурными характеристиками, из чего следовало, что клиентка, мягко говоря, попалась сложная. Непосредственный начальник Купина подполковник Хомутов в течение доклада беспрестанно курил дорогущий фирменный «Житан» и лишь изредка позволял себе небольшие ремарки, преимущественно связанные с «ключевым» статусом госпожи Неждановой как свидетеля обвинения в предстоящем процессе над Литвой.
– …Короче, честно предупреждаем – девка проблемная. Да что там – сучка редкостная! – такими немудреными формулировками закончил свой доклад Купин.
– Эт-точно! Моя бы воля, я б эту блядину законопатил в изолятор на Лебедева – и никакого те головняка, – подтвердил Хомутов.
– Так в чем проблема? – спросил Крутов. – Я имею в виду «законопатить»?
Следователь посмотрел на него с искренним удивлением:
– Да вы че, мужики?! Мы ж ее больше месяца ломали-убалтывали, чтобы она согласилась дать в суде показания на Литву!
– А что за показания?
– Да какая вам на фиг разница? Какие попросим, такие и даст. Здесь важен сам факт: одно дело – показания какого-нибудь там Анзори. Этот в нынешнем своем положении не то что Литву – родную мать сдаст. И совсем другое – показания любовницы. Ей по определению положено знать и помнить все его трещинки.
– С позиций психологии, ее показания для присяжных будут звучать куда более весомо и убедительно, нежели слова любого бандоса из шайки Литвина, – весомо добавил подполковник.