Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
Все трое вылезли из серебристого «пыжика», подаренного Ксении папой на двадцатилетие, и разошлись в разные стороны: ребята двинули в поселковый универмаг, а Прилепина поднялась на крылечко двухэтажного, чуть скособоченного домика и, толкнув скрипучую дверь, вошла в помещение редакции.
Темный, абсолютно пустынный коридор. Сырые, грубо отштукатуренные стены. Шибающий в нос устойчивый запах плесени… Во внутренних редакционных интерьерах довлел стиль «провинциальное убожество», красноречиво свидетельствующий о том, что о коммерческой успешности газеты «Оредежские
Константин Павлович Гронский, в затрапезном растянутом-перетянутом свитере и выцветших джинсах, сидел за своим рабочим захламленным бумагой столом и задумчиво пускал колечки в потолок. В минималистически обставленном кабинете привлекали внимание лишь две вещи – огромное, во всю стену окно, выходящее на площадь, и примитивистская картина неизвестного художника, изображающая глухарей на токовище. Притом что в уважающих себя солидных редакциях на этом месте неизменно помещается портрет Президента. На крайний случай – Премьера. В идеале – обоих.
– Добрый вечер, Константин Павлович.
– Это вы?! – Редактор уставился на Прилепину с искренним изумлением. – Какой неожиданный сюрприз! Но, признаюсь, приятный… Здравствуйте, Ольга Николаевна. А я… верите, нет?.. Я вспоминал вас. Да, но как вы меня разыскали?
– Ваша визитка.
– Точно! Что-то я последние дни стал совсем тупить… Проходите, располагайтесь. Чай, кофе, сок? Колодезная вода?
– Кофе, если можно. На колодезной воде.
– Растворимый устроит?
– Без проблем! – подтвердила Ольга, не без опаски усаживаясь в старенькое продавленное кресло.
– Минуточку! – Гронский принялся суетливо хлопотать вокруг электрочайника. – Позвольте узнать, какими судьбами?
– Я к вам по делу. Исключительно на правах нашего с вами случайного знакомства.
– Да я понимаю, что не просто так, в гости. Слушаю вас внимательно.
– Константин Павлович! Вы не могли бы меня представить вашему корреспонденту?
– Какому из двух? Штат у нас здесь, мягко говоря, невелик.
– Его зовут Петр Сидоров. Вернее, я так понимаю, этим незамысловатым псевдонимом он подписывает свои столь же незамысловатые материалы.
– Вы удивительно прозорливы, – выдержав паузу, сказал Гронский, заметно напрягшись, и поставил перед Ольгой чашку. – Петр Сидоров – это… Короче, это был мой материал.
– Ваш?!
– Да, – кивнув, сухо подтвердил редактор. – Готов выслушать ваши претензии…
…Монолог Прилепиной, в котором она попыталась коротенько изложить суть претензий, в общей сложности занял минут пятнадцать. Всё это время Гронский несколько раз пытался было вступить в полемику, но своими доводами еще больше распалял яростную защитницу студенческих прав и свобод.
– …Да перестаньте вы, Константин Павлович! Факты!.. Если здесь и есть факты, то разве что факт публикации недостоверных сведений, порочащих репутацию вуза! Равно как факт публичной клеветы в адрес одного из студентов этого
– Кто у меня заточен? – недоуменно переспросил редактор.
– Орган. Печатный. А вы какой имели в виду? – огрызнулась Ольга. – Однако вам ли как главному редактору не знать, что ответчиками в суде будете выступать именно вы. А не муниципальная и районная администрации, под дудки которых вы устраиваете эти чёрнопиаровские танцульки! – Здесь взгляд Прилепиной невольно упал на стол, на коем высилась кипа свежеотпечатанных газет. Она демонстративно брезгливо взяла в руки верхнюю и скривила губы в презрительной улыбке: – «Петр Сидоров»… Странно, что вы не додумались изложить этот материал в стилистике коллективного письма. «Мы, нижеподлизавшиеся». Вам самому-то не противно работать по принципу: «Цель оправдывает средства массовой информации»?.. Еще и девушку несчастную приплели…
– Что значит приплёл? – решил все-таки попытаться перехватить инициативу Гронский. – Начнём с того, что это печальное событие действительно имело место быть. Молодая девушка, между прочим девственница, изнасилована, истерзана и убита. В течение недели ее ищут родные, близкие, друзья, милиция. В том числе прочесывают лес. Но никто ничего не находит. Заметьте – это удаётся только вашему студенту. Который, оказывается, имеет привычку гулять в лесу по ночам. Вам самой это не кажется подозрительным?
– Нет, не кажется.
– Это потому, что вы заведомо встали на сторону своих подопечных. Качество, безусловно, похвальное. Вот только, поверьте, жизнь порой подбрасывает нам такие сюжеты… Что же касается вашего вопроса… Скорее, здесь я с вами соглашусь. Мне действительно противно. Противно всем этим, – он горько кивнул в сторону газетной кипы, – заниматься… Вы абсолютно правы, Ольга Николавна: мы полностью зависим от местных властей. Шаг влево, шаг вправо считается побегом. Нет, нас не расстреляют – нас всего лишь выставят на улицу.
Ольга посмотрела на редактора с насмешливым сочувствием:
– Вы так дорожите этим местом?
– Лично я – нет. Но у меня в штате, помимо двух корреспондентов, еще есть корректор, фотограф, бильд-редактор, верстальщик и бухгалтер. Итого семь человек. Местной администрации ничего не стоит одним распоряжением сменить всю нашу команду. Учитывая, что других печатных изданий здесь нет, это гарантированно означает безработицу. А у них у всех семьи. Это я могу в любой момент подорваться и вернуться в Питер. Устроиться хоть копирайтером. Они – не могут.
– Так вы что, не местный? Питерский?
– А что, непохоже?.. Впрочем, пожалуй, да. К сожалению, ассимилироваться в окружающем убожестве особого труда не составляет… До недавнего времени я работал в нескольких крупных питерских газетах. Причём весьма серьезные люди признавали за мной, минимум, небесталанность. Однако в конечном итоге это не спасло.
– А что случилось? Не спасло от чего?
– Меня вышибли, – нехотя признался Гронский. – Под зад коленом. Невзирая на прежния заслуги.