Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
– За что вышибли?
– А вот за то самое. За неправильное понимание линии партии. За собственное мнение. За ершистость. За неуживчивость. И это притом, что беспристрастных журналистов не существует в природе. Беспристрастность в СМИ – это или неспособность, или нечестность. К сожалению, это не я первый сказал. Но подписываюсь здесь под каждой буквой.
– И тогда вы решили перебраться в провинцию?
– Ага. Решил поменять столичную нечестность на областную неспособность.
С улицы раздался резкий протяжный сигнал клаксона. Гронский, вздрогнув от неожиданности, подошёл
– Это не за вами? – не отводя взгляда, почему-то подсевшим голосом спросил у Ольги редактор.
– За мной, – подтвердила Прилепина и посмотрела на часы: – В самом деле, заболтались мы с вами.
– Это что, ваша студентка?
– Да. А что вас смущает?
– Ничего.
– Константин Павлович, а вы не находите, что она очень похожа?
– На кого? Похожа?
– На убитую девушку? Её фотография на днях была опубликована в «Тайном советнике».
– Не знаю. Я… я не видел этой публикации…
– Ну, мне пора! – поднялась из-за стола Ольга. – Я поняла вашу мотивацию, Константин Павлович, и приняла к сведению вашу точку зрения. Мне на самом деле искренне жаль и вас, и ваших людей. Вот только хочу предупредить сразу – мы всё равно не намерены спускать это дело на тормозах.
– Я понимаю, – Гронский медленно отошёл от окна. – Более того, у меня есть кое-какие соображения на этот счет.
– Какие соображения?
– Мне потребуется некоторое время, чтобы грамотно их сформулировать. Вы не станете возражать, если завтра я, возможно, нагряну к вам с ответным визитом?
– Да ради бога, приезжайте. По крайней мере сможете своими глазами убедиться, что не так страшен черт – как его малютка… Всего доброго, Константин Павлович… Да, вы позволите? Экземплярчик? А то у нас на базе этот номер мгновенно сделался раритетом.
– Да хоть всю пачку, – рассеянно предложил Гронский.
Ольга взяла со стола несколько газет и вышла из кабинета. А редактор торопливо вернулся к окну и сосредоточенно принялся наблюдать за тем, как она выходит из подъезда, перебрасывается парой фраз с молодежью, после чего все трое садятся в машину.
Серебристый «пыжик» уже давно скрылся из виду, а Гронский так и продолжал стоять, прижавшись лбом к оконному стеклу.
И о чём-то напряжено думал-думал-думал…
Санкт-Петербург,
7 июля 2009 года,
вторник, 20:35
– …Моя б воля, я бы таких просто стрелял! Таких, которые без цели, без какой-то видимой надобности людей гасят направо и налево. Америкосы, к слову, именно так и поступают при задержании.
– Да успокойся ты, Женька! Дадут ему пожизненное, стопудово дадут. При таком общественном резонансе никто Евсюкова отмазывать не станет. Они же там, наверху, не идиоты. Вот только откуда в тебе, Евгений, столько кровожадности? Вроде бы книжки умные читаешь – философов, гуманистов разных. А сам при этом за смертную казнь агитируешь.
– Да, я за смертную казнь на нынешнем
Этим вечером в релакс-комнатушке «гоблинов» проходила небольшая стихийная вечеринка, посвященная счастливому избежанию Григорием и Ильдаром серьёзного наказания за июньский косяк со свидетелем. Как водится, с каждой опустошаемой бутылкой градус пьяных базаров, вкупе с пьяным же пафосом, нарастал. И в какой-то момент наличествующий в курилке народ уже не столько пил, сколько до хрипотцы, с легким матерком, перебивая друг друга, спорил: «за жизнь», «за службу» и за глобальное «что же будет с родиной и с нами?».
– А по мне так здесь не всё столь однозначно, – заявила порядком захмелевшая Наташа Северова. К слову, в подобных дискуссиях она традиционно участвовала наравне с мужчинами. И отнюдь не в качестве «блондинки». – К примеру, если человек пьяным за рулем влетает на остановку, давит четверых ни в чем не повинных прохожих, то получает за это шесть лет. А здесь, в случае с Евсюковым, за два трупа – и сразу пожизненно?
– Наталья, не забывай! Евсюков был сотрудником милиции, – напомнил Вучетич. – В данном случае это должно рассматриваться как отягчающее обстоятельство.
– Да брось ты! В момент стрельбы, судя по всему, он вообще был… марсианином. По крайней мере лично я никогда не поверю, что человек, находясь в здравом уме и в твердой памяти, может совершать такие вещи.
– То есть ты его как бы оправдываешь, что ли? – поразился Григорий.
– Я не оправдываю. Я всего лишь пытаюсь понять: зачем ему было это нужно? Это же фактическое самоубийство! Всё равно как на самолете в небоскреб вдолбаться… Он что, рассчитывал оттуда уйти незамеченным? Он какую-то выгоду материальную с этого поимел? Я не говорю, что Евсюков хороший и что его надо в жопу целовать…
– Ф-фи, Натали! Здесь же джентльмены! – изобразил негодование Джамалов. – Жопа! Неужели трудно подобрать синоним? Ты ведь всё-таки аналитик.
– Да запросто! Седалище. Задница. Пятая точка. Тухес. Гузно. Нижний бюст. Очко… Так вот, насчет вменяемости. Да не может вменяемый человек такие вещи сделать! Просто потому, что ему это незачем. Я бы поняла, если бы Евсюков убил каких-то свидетелей. Видевших, допустим, как он получает взятки. Тогда – да. Ужас, конечно, но – верю. Отчасти понимаю. А просто так зайти в магазин, начать шмалять и считать это нормальным… Почему одних в аналогичных ситуациях сажают в дурку, а других закатывают на пожизненное? Только из-за пресловутого общественного резонанса, что ли? Что за двойные стандарты?