Год 1944-й. Зарницы победного салюта

Коллектив авторов

После Победы военную профессию Александр Устинович сменил на мирную: он инженер на Суджанском заводе тракторных агрегатов. Часто продукция завода грузится в контейнеры с адресом «Львов». И вспоминаются тогда инженеру Ковалеву улицы и площади Львова — города его фронтовой юности.

Сколько раз довелось смерти глядеть в глаза в жестоких схватках. Многие фронтовые эпизоды совершенно сгладились в памяти. Но тот бой на Львовщине, когда он со знаменем полз под градом пуль и осколков, запомнился навсегда.

П. А. КОНДЫРА,

сержант

в отставке, Герой Советского Союза

ФАШИСТЫ НЕ ПРОШЛИ

В годы войны Главным Политическим Управлением Советской Армии издавалась небольшая газета «Фронтовая иллюстрация». В семнадцатом номере ее (август 1944 года) фотографии двух страниц объединены броским заголовком «Котел под Бродами». Они посвящены нам, воинам 4-го гвардейского танкового корпуса, принимавшим участие в разгроме бродовской группировки противника.

Один из фотоснимков особенно волнует меня, напоминая о боях северо-западнее Золочева. На фотографии изображен я — командир пулеметного расчета и командир танкового взвода гвардии лейтенант И. Ф. Арженков. Служили мы тогда в 12-й гвардейской танковой бригаде.

Просматриваю страницы «Фронтовой иллюстрации», и вспоминаются июльские бои, товарищи, с которыми вместе громили фашистов.

…В те дни враг, стремясь вырваться из котла, захватил несколько сел — Гончаровка, Княже, Почапы, Хильчицы. Ему оставалось пройти около восьми километров.

Помню, как с утра 21 июля наша бригада во взаимодействии с пехотинцами 302-й стрелковой дивизии нанесла удар по противнику в направлении села Хильчицы. Схватки были ожесточенными. Мы атаковали. Но и фашисты часто переходили в яростные контратаки. Бросая в бой танки, самоходки, живую силу, не считаясь с потерями, гитлеровцы пытались пробить брешь в кольце окружения, любой ценой избежать котла.

Чем ближе подходили мы к Хильчицам, тем яростнее сопротивлялись фашисты.

В эти часы напряженного боя отличился танковый взвод лейтенанта Арженкова, с приданным ему пулеметным отделением. Гвардейцы проявили необыкновенную стойкость и отвагу. Только за два часа они сумели отразить четыре вражеские атаки, уничтожив два танка, семь пулеметов и до двухсот гитлеровцев. За этот бой лейтенанта Арженкова представили к награде — ордену Красного Знамени.

Вспоминается, как неожиданно для танкистов создалась опасная ситуация. Группе автоматчиков противника удалось приблизиться к боевым машинам взвода Арженкова. Мы своевременно пришли им на помощь. Я из «максима», а бойцы из автоматов уничтожили гитлеровцев. Ни один из них не ушел живым.

Бой продолжался. Лейтенант поставил мне задачу:

— Отделению десантом на тридцатьчетверке выйти к юго-восточной окраине села Хильчицы, — указал он ориентир на местности. — Главное, не дать врагу обойти нас с фланга.

— Задачу понял, — ответил я.

Мы быстро взобрались на танк, примостились на броне, и боевая машина тронулась. Но вскоре нас постигла неудача: из дома на окраине села раздался выстрел, и от прямого

попадания вражеского снаряда танк задымил. Экипаж успел выскочить, а мы залегли.

Я осмотрелся. Танка нет. Что делать? Ведь задачу надо выполнить. Вблизи, метрах в двухстах, заметил речушку. Сообразил, что она может послужить удобной естественной позицией: невысокие, но крутые берега образовали подобие траншеи.

— Отделение, за мной! — крикнул я.

Где по-пластунски, где короткими перебежками мы добрались до речушки. Прежде всего мы с первым номером, рядовым Гаврилюком, выбрали позицию для «максима». Затем я определил место для каждого бойца. Участок дороги из Хильчиц на Золочев оказался под нашим фланкирующим огнем.

Минут через сорок появилась колонна противника: четыре грузовые машины, повозки и пехота.

Я приказал без сигнала огня не открывать. Когда расстояние сократилось до ста — ста пятидесяти метров, скомандовал:

— К бою! Огонь!

Заработал короткими очередями наш пулемет. Одна за другой загорались вражеские автомашины. Падали лошади. В панике метались фашистские вояки. Словом, «максим» сделал свое дело.

Через некоторое время опять появилась толпа гитлеровцев. И вновь мы встретили врага губительным огнем. Ни один из фашистов не прошел.

Воспользовавшись паузой, я решил сменить огневую позицию. Мы перетащили пулемет метров на сорок в сторону, а ребятам я сказал:

— Патроны готовьте, хлопцы. И гранаты тоже.

Поговорил с бойцами Долей, Очиловым, Нурмановым, Дегтярем. Настроение у всех бодрое.

В полдень фашисты пошли снова. На этот раз решили атаковать нас. Видимо, сообразив, что так просто здесь не прорваться, враг обстрелял нас из минометов. Особенно много мин рвалось там, где недавно стоял наш пулемет.

Гитлеровцы лезли напролом, не считаясь с потерями. Дробно татакал наш пулемет, мы пустили в ход автоматы и гранаты.

Вдруг «максим» замолчал. Я бросился к нему.

— Ленту заело, — произнес Гаврилюк.

Я лег к пулемету, проверил механизм, быстро устранил неисправность. Нажав на гашетку, послал длинную очередь в самую гущу зеленых фигур. Глаза мои видели только мечущихся в панике по дороге гитлеровцев. Меткие очереди настигали их.

Атака отбита. Тогда никто не думал, что нас было только десять советских бойцов. Мы делали все, чтобы выполнить приказ.

Вскоре донеслась сильная канонада. Это вела огонь наша артиллерия. Мы увидели, как танки и пехота вошли в село.

К вечеру приехал командир батальона. Я доложил, что было сделано бойцами на этом рубеже. Он похвалил нас, каждого обнял и поцеловал.

За этот бой все бойцы отделения награждены орденами и медалями, а я — орденом Ленина. Трудно передать мое волнение — ведь это была моя первая награда.

А дальше? Дрался за Львов. Воевал на Дуклинском перевале. С чувством радости и гордости узнал, что мне присвоено звание Героя Советского Союза. В Карпатах получил тяжелое ранение.