Год дракона

Civettina

– Женька, ноги! – вдруг встрепенулся Максик и бросился прочь от машины. Я заметил, что к нам приближается еще один «бобик», и рванул за братом.

Мы с Максиком бежали так, как никогда еще не бегали. Мне казалось, что земля горит у нас под ногами. Скрывшись во дворах, мы продолжили удаляться от участка, но вслед нам несся вой сирен. Страх придавал мне сил, иначе я бы не выдержал такого темпа. Выскочив на одну из улиц, мы увидели метрах в двухстах от нас патрульную машину и рванули обратно. Мы уходили на север. Я уже не мог сориентироваться, где нас будет ждать Вовка – нам надо было оторваться

от погони. Во дворе соседнего дома замелькала мигалка: нас зажимали в кольцо.

– Жень, беги! – Максик приотстал. – Я задержу их.

– Никто никого не будет задерживать! – я схватил его за руку.

И мы снова бежали. Я слышал, как по улицам вдоль дворов, по которым мы уходили, ехали полицейские машины. Но мы неслись с такой же скоростью, поэтому они не могли нас обогнать. Дома неожиданно кончились и начались гаражи, а за ними – железная дорога.

– Сюда! – я буквально взлетел на крышу одного из гаражей и помог взобраться брату. Из трех преследующих машин осталась только одна: две остальные уперлись в тупик. Мы же бежали по крышам, перескакивая с одного блока на другой, а за нами, петляя в проездах между гаражами, гналась машина. Я не знал, куда нам деться, когда крыши кончатся, но увидел вдалеке огни поезда: к нам стремительно приближался товарняк.

– За мной! – я добежал до конца гаражного блока и спрыгнул наружу, где зимой сугробы, а летом, наверное, заросли полыни и другой дикой травы отделяли гаражи от железнодорожного полотна. Полицейская машина, обогнула блок, потеряв полминуты. Это дало нам фору: мы с братом ринулись к железнодорожным путям.

– Не успеем! – выдохнул Максик.

– Стой! Буду стрелять! – раздался сзади голос: машина не могла продолжать преследование, забуксовав в снегу, а мы с братом, как сайгаки, скакали по сугробам.

– Жень, поезд! – Максик снова притормозил, и звук выстрела накрыл нас оглушительным эхом.

– Первый – в воздух, – я снова схватил брата за руку и потащил за собой. – Просто верь мне!

– Женя!

Расстояние между нами и товарняком сокращалось с ужасающей скоростью. Машинист дал длинный басовитый сигнал, словно хотел им отбросить нас в сторону. Следом за этим гудком – еще один выстрел.

– Жень, не успеем!

– Просто верь!

Точку, в которой мы должны были пересечь полотно, вместо нас пересек локомотив. Но в спину нам дышали вооруженные менты, и проводить ночь в камере у меня не было желания. Я вдохнул и зажмурился, как во время телепортации через Дунай. Губы сами произнесли заклинание – и я грудью рассек пространство.

Проходить через движущийся поезд было совсем не то же самое – что через дверцу уазика. Во-первых, движущаяся преграда, конечно, сильно отличалась от статичной. Тонны несущегося железа сменялись короткой пустотой, и мне показалось, что я попал в мощный водный поток, который швыряет меня, как щепку, мнет, терзает, хочет не то разорвать, не то сплющить. Во-вторых, я был с Максиком, который после удачного бегства из «бобика» стер рисунок со щеки. Но я подумал: если Беша рисует знаки только на колесах машины и этого достаточно, чтобы она везла пассажиров по бездорожью, значит и я смогу выполнить роль такой машины – протащить брата за собой. Свои силы я, конечно, не рассчитал, да и некогда

было этого делать. К тому же, будь у меня время подумать и взвесить все за и против, я бы, наверное, не рискнул сигать сквозь поезд. Но я был в отчаянии, адреналин наполнял меня до краев, и это толкнуло меня на безрассудство. И это же спасло нам с Максиком жизнь.

Не успев толком ничего понять, мы с братом упали с другой стороны грохочущих вагонов, покатились кубарем. У меня болело все тело – как будто меня этот товарняк переехал. Каждый вдох отдавался режущей болью в левом боку – видимо, я сломал ребро. Максик тоже с трудом поднялся на ноги. Его лицо и ладони были исцарапаны, некоторые ссадины кровоточили. Куртка на плече свисала лохмотьями.

– Ты… козел! Понял?! – задыхаясь, выдал он.

– Согласен, – я видел, как мечутся с той стороны разозленные и наверняка ошарашенные менты. – Бежим!

И мы устремились дальше, превозмогая боль и запутывая следы. Я на ходу сорвал с шеи капсулу с панацеей и, как только мы добежали до первого строения, юркнул за угол и опрокинул содержимое контейнера в рот. Язык обожгло сладковато-острым и вязким, как сироп, содержимым. Я не надеялся, что лекарство поможет мгновенно, я лишь хотел, чтобы мои раны начали заживать.

========== Сердце матери ==========

Когда стало ясно, что от погони мы оторвались, мы с братом остановились и огляделись. Ноги привели нас на окраину, в какой-то спальный район с большими и тихими дворами.

– Черт, я пробежал, наверное, больше, чем за всю жизнь, – Максик повалился спиной в сугроб на детской площадке и раскинул руки и ноги, давая телу отдых.

У меня тоже дрожали колени, а боль в левом боку усилилась настолько, что дышал я поверхностно и часто, как умирающее животное. Я присел на скамейку, осторожно откинулся на спинку и прикрыл глаза. Возможно, панацея не подействовала, потому что я неправильно ее приготовил. А возможно, она как раз и сработала, и мои нынешние боли были пустяком по сравнению с тем, что я ощущал бы на самом деле, не проглоти лекарство. Просто мне надо было немного отдохнуть, всего несколько минут…

– Жень, ты чего?! – раздался рядом взволнованный голос брата, и я даже вздрогнул от неожиданности. Видимо, я задремал и пропустил какой-то вопрос, что заставило Максика подойти ко мне.

– С тобой все в порядке? – настороженно поинтересовался он.

– Не очень. Кажется, лекарство не действует…

– Черт, хреново. Надо позвонить Вовке. Пусть приедет сюда, потому что нам сейчас опасно…

– Звони, – устало перебил его я. Мне смертельно хотелось спать. Я не охотился два дня, и забег через пол-Казани и ранение лишили меня последних сил.

Я знал, что Максику не хочется звонить Вовке, потому что, когда тот узнает, в какой переплет мы попали, он обрушит свой гнев на того, кто будет на том конце провода, но младший все же с пониманием отнесся к моему состоянию и мужественно набрал номер.

– Вы где? – в голосе старшего брата я уловил волнение и некоторое раздражение.

– Знать бы… – вздохнул Максик. – Нас замели менты, но мы сбежали и теперь шаримся по какому-то району…

Я закрыл глаза: мой бесхитростный брат выложил Вовке правду, которую можно было бы скрыть.