Год дракона
Шрифт:
— Мы бы спросили ее, но ее нет.
— Неужели Вера связана с преступниками?.. — после минутного молчания горестно проговорил Гурьев. — Ведь этот ее парень… — он поморщился. — Он кооператор ко всем прочим прелестям. А я этой публике не доверяю. Всегда испытывал брезгливость к их шашлыкам, тряпкам, рассчитанным на вкусы лимитчиц. Бедная моя Вера! Между прочим, преступность расцвела, как только этим нуворишам дали волю!
— У вас нет врагов, Максим Максимович? Только честно…
— У кого же их нет, — серьезно ответил Гурьев.
— Каковы ваши
— Роману их третий год, если не больше. Я доказал свою лояльность. Он знает: открыто я не вмешиваюсь и не вмешаюсь. Не думаю, чтобы он хотел мне неприятностей — они же, естественно, отразятся на Вере. А ее он любит. По крайней мере, так утверждается.
— Вы знаете Воздвиженского?
— Кто это? Из министерства культуры? Или из Союзгосцирка?
— А Горохов знает Воздвиженского. В цирке и в минкультуры этот человек никогда не работал. Он юрист и служит в том же кооперативе, что и Горохов.
— Странный вопрос. Я не интересуюсь, с кем якшается этот молодой человек, в том числе и по своей службе.
— А Арбузова Олега Александровича вы знаете?
— Не припомню такого имени.
— Но кооператив «Эллада» вам же известен. Именно там работает Горохов, и, кажется, ваша дочь заказывала в «Элладе» какие-то вещи.
Быков тянул время. Он понимал: окажись Максим Максимович тем самым Максом, он так и будет давать правдоподобно-уклончивые ответы на любой вопрос. Поэтому, чтобы особо не насторожить его, Быков не стал углубляться в вопросы о Горохове и «Элладе». Он приготовил для Гурьева более эффективное средство проверки — внезапную встречу с Арбузовым.
А пока Быков выложил на стол фоторобот, изображающий того самого парня, который подозревается в убийстве Фролова, фотографию Воздвиженского и еще один фоторобот, сделанный со слов официантов и метрдотеля ресторана «Будапешт», — так должен был выглядеть спутник Ламко…
На фоторобот «мальчика в белом» Гурьев даже не взглянул, но две другие фотографии сразу взял в руки.
— Что-то неуловимо знакомое, — пробормотал он. — Это один и тот же человек?
— Нет. Это разные люди, хотя, как утверждается, похожие внешне. Вот этот, на фотографии, ниже ростом, субтильнее, но в нем нет, как мне доверительно сообщили, нет той породы… Что следует понимать под этим словом, вы, конечно, догадываетесь.
— Я могу знать, почему эти люди заинтересовали вас? Это друзья Веры?
— Не уверен, что они знакомы с вашей дочерью, хотя не исключаю этой возможности. Один из них встречался с убитой женщиной в день ее смерти.
— Что за женщина, если не секрет? Верина подруга?
— Ваша дочь шила у нее… Она художник-модельер. Галина Алексеевна Ламко. Вы ее знали?
— Нет. Но я могу поговорить с нашими хозяйственниками, навести справки. Может быть, она шила сценические костюмы?..
— Нет, никогда.
— Жаль.
— Чем странным он кажется вам? — не отвечая, спросил Быков, протягивая Гурьеву подписанный пропуск и незаметно одновременно нажимая кнопку вызова, — пусть введут Арбузова, пусть два этих человека встретятся лицом к лицу.
— Учиться бросил, хотя оставалось лишь написать диплом. Ударился в кооперацию, ничего в ней не смысля, лишь бы набить карманы. Алчность несвойственна молодости, как мне кажется. Или я заблуждаюсь?
Быков все больше приходил к выводу, что перед ним Макс — глава некой преступной группировки. «И мне совершенно нечего ему предъявить, — думал он с горечью. — Я не имею права его задержать, хотя знаю, как это необходимо. Одна надежда: что-то раскроет их внезапная встреча с Арбузовым… Как они сейчас встретятся? Как разыграют, что незнакомы? Гурьев, может быть, готов к спектаклю. Арбузов — вряд ли. Как бы ни было, я же увижу, что они играют…»
— И милости прошу на наши концерты… — проговорил Гурьев, поднимаясь.
— Спасибо, всего доброго, желаю дальнейших творческих успехов и надеюсь, вы не скроете от нас местонахождение вашей дочери. Это для ее же блага, — проговорил Быков, наблюдая, как открывается дверь и заходит Арбузов.
Гурьев встал и пошел к двери. Он прошел мимо Арбузова чуть посторонившись, совершенно равнодушно, даже без любопытства, мельком взглянув на него. Арбузов же словно не заметил уходящего. Игры не было. Это Быков смог бы и под присягой подтвердить. И это было самым удивительным… Ломалась вся концепция.
Какие-то первые дежурные фразы. Взволнованный, Быков даже не зафиксировал, что сказал Арбузову, что он ответил.
Потом посмотрел в лицо председателя правления «Эллады» и жестко спросил:
— Где Воздвиженский? Что вы знаете о похищении его внучки?
Арбузов, побледнев, проговорил заплетающимся языком:
— Боже, какое несчастье…
— Когда вы последний раз видели Воздвиженского?
— В пятницу. Он был на работе.
— А вчера?
— Вчера? Нет, мы не виделись. У меня не было к нему вопросов.
— Куда вы направили Горохова и Чернова?
— Никуда, — растерянно проговорил Арбузов. — А что? Я не знаю, я ничего не знаю, — Он был явно напуган, это не скрылось от Быкова.
— Берите бумагу, ручку, садитесь вот за тот стол в углу и пишите все, что произошло с вами в пятницу, когда вы последний раз видели Воздвиженского, при каких обстоятельствах, о чем с ним говорили. Напишите о том, что вы делали в выходные дни и вчера. Укажите, был ли на работе Воздвиженский, если нет, почему. Были ли на своем рабочем месте вы сами, если нет, почему, и почему вы вчера, в рабочий день, не встретились со своим сотрудником.