Год любви
Шрифт:
Хлоя согласилась помогать во время спектакля за кулисами. Сперва она воспринимала это просто как самый простой способ как можно чаще видеться со Стефаном, а затем работа ее захватила. Хлоя с радостью кидалась выполнять все мелкие поручения режиссера и оказалась незаменимым работником: никто другой не мог справиться с таким количеством утомительных поручений. Наградой ей служила бодрость, которую Том словно вливал во всех, кто окружал его, ну, и конечно, возможность быть рядом со Стефаном, а потом, после репетиции, пойти с ним куда-нибудь выпить или даже ненадолго зайти к Стефану в общежитие.
– Пожалуйста,
Что ж, Элен уже не раз бывала на вечеринках у гостеприимных Спаррингов и видела, как девушки Стефана втихомолку оценивают его жену и дом. Мысль о том, что теперь в этой роли будет выступать Хлоя, пришлась ей не по душе, но она постаралась выкинуть ее из головы. Сохраняя верность подруге, Элен сказала себе, что все-таки Хлоя не совершит ничего ужасного и не разрушит семью Спаррингов.
В воскресенье утром Хлоя и Элен уехали из Фоллиз-Хауса на хорошеньком маленьком «рено» Хлои.
По дороге они молчали и чувствовали себя немножко неловко. Элен была поглощена тем, что она должна сказать Оливеру, и, постоянно повторяя про себя заранее заготовленную речь, почти не разговаривала. Хлое, наоборот, страстно хотелось поговорить о Стефане, она почти ни о чем больше не могла думать. С первой же ночи, проведенной в его комнатах, он целиком завладел ей. Чем больше она убеждалась в том, что этот светский, обходительный человек получает какое-то жестокое наслаждение, владея ей безраздельно, тем больше она к нему привязывалась и нуждалась в этом. Мысли о нем становились все навязчивее, Хлоя ощущала, что чувства переполняют ее. Выезжая за город, она ломала голову, как бы завести о нем разговор, чтобы это не вышло слишком нарочито. Но никак не могла ничего придумать, тем более, что видела неодобрение Элен и ее нежелание вмешиваться в эту историю.
В общем, она ничего не сказала и сосредоточила все внимание на дороге.
Вскоре они проехали между каменных столбов, на которых сидели такие же каменные орлы. За воротами была недлинная, вся в рытвинах, дорога, обсаженная дубами. Они подъехали по ней к невысокому, уютному серому зданию. Заглубленные окна выходили на лужайку, стены были увиты сухими стеблями вьюнков. Возле открытой двери лежал перевернутый детский велосипед, трехколесный, красного цвета. Машины были припаркованы в ряд, возле забрызганного грязью «пежо» Стефана девушки увидели пикап Тома, а в конце ряда – сверкающий нос «ягуара», принадлежащего Оливеру. Элен сразу его заметила и, идя вместе с Хлоей к дому, старалась дышать как можно спокойней и размеренней.
Хлоя постучала по стеклу входной двери, после чего девушки заглянули в холл, пол которого был выложен черно-белой керамической плиткой. Стефан стоял у подножья лестницы, облокотившись о стойку перил из красного дерева. Он разговаривал с девушками, которые должны были играть Селию и Одри. Беатрис стояла рядом, белокурый, толстый ребенок тянул ее за руку.
Супруги сразу же подошли к гостям. Стефан поцеловал обеих девушек в щеку. Он никогда так тепло не приветствовал Элен, и она тайком усмехнулась.
Беатрис держала в руках большой стеклянный кувшин.
– Хотите легкий коктейль? – спросила она.
Хотя в ее
– Пойдемте посмотрим дом. И на детишек, если захотите.
Стефан ушел вместе с Хлоей, Беатрис, похоже, не обратила на это особого внимания. Элен гадала, как много ей известно о жизни ее мужа и думает ли она о стройной девушке, которая ушла вместе с ним.
На спокойном лице Беатрис ничего не отражалось; рука, покоившаяся на голове у ребенка, была расслаблена.
– Сколько лет Себастьяну? – спросила Элен, чтобы нарушить молчание.
– Пять. Он уже становится вполне цивилизованным. А, вот и Том!
Том шел по холлу. На нем был ярко-голубой свитер, бледно-серая фланелевая рубашка и брюки, не имевшие ничего общего с линялыми штанами, которые он носил обычно. Элен он показался очень элегантным и уверенным. Том улыбнулся Беатрис и протянул руки к кувшину с коктейлем.
– Давайте я вам помогу.
«Они относятся друг к другу с симпатией, – тут же поняла Элен. – Как странно! Ведь у Стефана с Томом явно нет ничего общего».
Когда Беатрис ушла, Том налил Элен еще немножко коктейля и улыбнулся:
– Я рад, что вы снова здесь. Ну как, дома все нормально?
Элен кивнула, ей не хотелось распространяться на эту тему. И так ей предстоял нелегкий разговор с Оливером.
– А где все остальные? – спросила она просто для того, чтобы хоть о чем-то спросить, и оглядела пустынный холл.
– Смотря кого вы имеете в виду, – скрытая ирония, с которой обычно разговаривал Том, вдруг проявилась откровенно, и он расхохотался. – Пэнси и Оливер играют на улице в футбол с детьми Стефана и их друзьями. Хотите пойти туда?
– Нет. Пожалуй, нет.
«Пока нет, – подумала Элен. – Надо подождать ланча, после ланча я соберусь с духом. А если будет надо, и как следует выпью для храбрости».
– Я пойду посмотрю, не надо ли помочь Беатрис, – добавила она.
Жена Стефана в фартуке в красную и белую полоску хлопотала на светлой, солнечной кухне. Вкусно пахло жареным чесноком и мясом. Беатрис, благодарно улыбнувшись, протянула Элен свой нож, и Элен уселась за тщательно вымытый и выскобленный сосновый стол. Она принялась готовить салат. Беатрис подошла к раскаленной докрасна плите и, слегка раскрасневшись от жары, начала помешивать варево, готовившееся в тяжелом чугунке.
Из динамиков, установленных по углам кухни, доносились звуки органной фуги, солнечные лучи падали на каменный пол там, где он не был покрыт старыми ковриками.
«До чего мирная картина!» – подумала Элен.
Даже рыжий кот дремал в кресле-качалке, рядом с плитой, а на стене громко тикали часы. У черного хода стояли резиновые сапоги, на стареньком диване лежала кипа мятых воскресных газет, шитье и детские рисунки, а на дубовом шкафчике – каталоги семян.
«Какая прелестная, мирная картинка! – снова подумала Элен. – Как прекрасно жить со своим мужем и детьми в старом каменном доме, готовить еду, ухаживать за садом и приглашать друзей на воскресный ланч!»