Год любви
Шрифт:
Снаружи до нее доносились крики и время от времени взрывы хохота – это смеялись и кричали игроки в футбол.
«Я тоже хочу так жить», – пронеслось в голове у Элен.
Беатрис принесла из чулана кувшин и остановилась возле окна. На ее лицо упала тень.
Все хорошо, только со Стефаном у нее нелады. За всем этим домашним уютом скрывается страшная пустота. Какой может быть покой, когда живешь с мужчиной, который ведет себя подобно Стефану?
Элен вспомнила, что рассказывала ей Хлоя, но отогнала эти мысли. Ей показалось, что нечестно думать об этом,
Оно выходило на большую лужайку, где довольно хаотично росли фруктовые деревья. По траве бегали люди, гоняя перед собой черно-белый футбольный мяч. Охотничья собака яростно лаяла. Оливер вырвался вперед и побежал к двум яблоням, которые служили игрокам воротами. Он был на голову выше остальных и казался этаким маяком. Укутанная шарфами, Пэнси скакала и плясала в воротах, дразня его. Оливер ударил по мячу, Пэнси поймала его и покатилась вместе с ним по мокрой траве. Стоявший напротив них Джо Спарринг подпрыгнул и ободряюще закричал.
Элен искоса поглядела на Беатрис и проследила за ее взглядом.
Стефан и Хлоя стояли под голыми деревьями на краю лужайки. Они стояли на приличном расстоянии друг от друга, и именно это их и выдавало. Они слишком заботились о том, что на них смотрят, и слишком внимательно наблюдали за игрой.
Беатрис внезапно перестала выглядеть моложе своих лет. Уголки ее рта опустились вниз, морщинки возле глаз углубились. Элен захотелось увести ее от окна, или задвинуть жалюзи, или загородить окно, чтобы Беатрис не видела своего мужа рядом с Хлоей.
Но затем Беатрис чуть заметно встряхнулась. Она повернулась к Элен, и в ее лице опять заиграла молодость. Оливер снова побежал вперед по траве, и Беатрис помахала ему рукой.
– Какой красавец, правда? Неужели это не сон, а реальность?
Этот вопрос застал Элен врасплох, потому что она все еще находилась под влиянием предыдущей сцены, когда Беатрис показалась ей совершенно беззащитной.
– О да, – не раздумывая, печально ответила она. – Он вполне реален. Даже слишком.
Беатрис бросила на нее пронзительный взгляд, их глаза встретились, и в них вспыхнула зарождающаяся симпатия. Беатрис ласково дотронулась до рукава Элен, и они вместе отвернулись от окна.
– Давайте я налью вам еще коктейля, – решительно сказала Беатрис, – а потом мы разделаемся с этими проклятыми салатами и тоже пойдем развлекаться.
Игроки ворвались в столовую в тот момент, когда Элен ставила тарелки и приборы на длинный стол. Их лица порозовели от морозца, они смеялись и толкали друг друга.
– Оливер, ну ты даешь! Тебе бы профессиональным игроком стать!
– Нет, это слишком пролетарское занятие. Мне бы пришлось ходить в куртке с капюшоном и таскать на плече сумку с надписью «Адидас».
– Ах, какие чудесные запахи! Я умираю с голоду.
– Мамочка, а мне вина можно?
Элен положила на место последнюю вилку. И подняла глаза. Лицо ее горело, грудь стеснило.
Оливер был с ней в одной комнате, только на другом конце!
Когда их взгляды встретились, он
Элен знала, что у нее нет шансов. Пэнси стояла рядом с Оливером и была похожа на серебристо-розовый экзотический цветок. И все же Элен почувствовала себя, словно в первый день знакомства с Оливером. Ей хотелось подбежать к нему и уткнуться лицом в его теплую грудь, хотелось, чтобы он снова ее обнял. Ей очень хотелось увести его от всех, чтобы он принадлежал только ей одной.
«Как глупо!» – с горечью подумала Элен.
Зря она пришла сюда. Теперь она в ловушке. Придется сидеть и смотреть на них, слушая веселую болтовню за праздничным столом. И все это для того, чтобы улучить момент и поблагодарить Оливера за щедрость!
Потом Элен вдруг пришло в голову, что вообще-то никакая это не щедрость. Он просто откупился от нее или же попытался успокоить свою совесть, дав Элен денег. Она вспомнила, что когда они повстречались на мосту Фолли, на лице Оливера промелькнуло смущение.
Какой кошмар! Надо вернуть ему деньги! Но затем Элен сообразила, что вернуть их она не может. Она отдала все деньги матери.
В комнату вошли другие гости. Элен покорно дала усадить себя на стул. Кто-то налил ей вина, кто-то протягивал блюда с закусками. Элен машинально брала ложкой еду, хотя есть ей совершенно не хотелось. Беатрис сидела на одном конце стола рядом с Оливером и Томом. Стефан расположился на другом и руководил подачей блюд.
– Можно присесть? – раздался чей-то голос. Стефан поднял глаза и увидел Пэнси, которая уже садилась на свободный стул рядом с ним. Направлявшаяся туда же Хлоя остановилась на полпути и моментально нашла себе другое место, между двумя молодыми людьми, которые воззрились на нее в восхищении.
– Пожалуйста! – откликнулся Стефан. – Я почти не имел возможности с вами поговорить.
– Аналогичный случай, – глаза Пэнси, менявшие цвет, словно хамелеоны, довольно сияли.
В разных концах стола завязалась беседа, гости налегали на вино. Элен почти ничего не ела, но не протестовала, когда в ее рюмку подливали еще вина. До чего же унылое занятие: сидеть здесь, испытывать то, что доводится ей, и притворяться, будто чувствуешь себя, как дома! Она слушала разговоры и шутки, не вникая в их смысл, и старалась не смотреть на Оливера. И зря, иначе она заметила бы, что он пристально следит за Пэнси и Стефаном, которые сидели на другом конце стола. Оливер пил больше других, и в его голубых глазах уже появился зловещий мрачный блеск.
К тому времени, как Беатрис принесла кофе, старшие дети и их друзья куда-то убежали: им наскучило общество взрослых. Остался только Себастьян, он прямо-таки прилип к Пэнси. Сидя на коленях у девушки, он играл ее сережками и хватал за волосы. Пэнси улыбалась поверх его светловолосой головенки Стефану и продолжала болтать. Она рассказывала ему смешные истории о своем папаше и его многочисленных женах, забавлявшие Стефана. Но было заметно, что на него это производит впечатление.
– Хотите кофе, Оливер? – ласково спросила Беатрис.