Год обезьяны
Шрифт:
— А если там был еще кто-нибудь?
— Пока мы этого не смогли выяснить, — ответил Мелентьев, — но мы работаем.
— На Лиговском проспекте есть несколько камер, — напомнил Муслим, — нужно проверить их записи.
— Мы уже проверяем, — сухо сообщил Вячеслав Евгеньевич. — Но как нам определить, кто и в какую квартиру поднимался? Как можно определить по человеку, входившему в подъезд, к кому именно он идет? И учтите, что в этом подъезде было два входа. Второй со двора. Именно оттуда вошла в дом Наталья Фролова, покинув машину своей матери. А во дворе никаких
— И все-таки нужно искать, — не мог успокоиться Муслим.
— Чем мы и занимаемся, — подвел итог Мелентьев. — До свидания, господин Сафаров.
— До свидания. — Он вернул телефон Сергею. — До Колпина далеко? — уточнил Муслим.
— За полтора часа точно не успеем, — взглянул на часы Сергей. — Туда и обратно, а еще вы там можете задержаться.
— Тогда поедем завтра с утра, — решил Муслим, — а сейчас давай — в наше консульство.
— Зачем? Наш генеральный консул поехал в аэропорт. Он лично оформляет все документы.
— Кто бы сомневался, — пробормотал Муслим, — и все равно поедем. Я хочу поговорить с другими сотрудниками нашего консульства. Мне важно понять, каким человеком был Фамиль Измайлов, очертить круг его возможных знакомых, интересов, пристрастий. Мне нужно понять, кто мог оказаться в тот роковой вечер в его квартире.
— Поехали, — согласился Сергей. — Но там будет только секретарь нашего консула, уборщица и наш другой атташе. Больше никого нет.
— Вполне достаточно, — решил Муслим. — Я переговорю с ними и постараюсь понять, каким человеком был погибший. Мне важны их наблюдения, их мнения. Вот если бы я попросил тебя охарактеризовать погибшего в нескольких словах, какие эпитеты ты бы выбрал? Только подумай. И без скидок на то, что его убили. Я приехал сюда как следователь, а не как его родственник.
— Необязательный, — немного подумав, сказал Сергей, — несколько поверхностный, сибарит, любил общество красивых женщин, дорогие рестораны. Правда, у него были деньги на такую жизнь.
— Что еще?
— Достаточно циничный, хотя высшая степень цинизма предполагает особую степень ума, чего о нем я бы не сказал. Умел нравиться женщинам, подать себя, к работе относился не очень добросовестно, скорее больше думал о своей возможной карьере, чем о добросовестной работе. Боюсь, что получается не очень приятный портрет. Но вы сами попросили «без скидок». А в общем, он был не самым плохим парнем. Достаточно компанейским, легко давал всем в долг, помогал, если было нужно, звонил в Баку, чтобы помочь кому-то с больницей или лекарствами. Я специально перечислил все его качества. И плохие, и хорошие. Хотя плохих было не очень много. Нормальный парень, немного избалованный и капризный. Ничего особенного, сейчас полно таких ребят вокруг.
— И все-таки поедем, поговорим, — вздохнул Муслим, — может, я узнаю что-то новое.
В консульство они приехали через пятнадцать минут. И сразу выяснили, что уборщица уже покинула здание консульства. В нем оставались Альбина и атташе. Они сразу прошли в приемную, где сидела Альбина.
— Наш гость хотел с вами
— Переговорить? — удивилась она. — Со мной?
У нее были коротко остриженные волосы, обтягивающая юбка и светлая блузка. Она взглянула на гостя.
— Чаю хотите?
— Нет, — ответил Муслим, — вы хорошо знали погибшего?
Она нахмурилась. Очевидно, этот вопрос им всем задавали уже много раз.
— Мы вместе работали, — сообщила она. — Коллектив у нас небольшой, и мы все знали друг друга.
— Каким парнем он был? Вы можете дать его характеристику?
— Хорошим, — ответила Альбина, — никому плохого не делал. Всем старался помочь. У него было много поклонниц, — немного подумав, добавила она.
— Это я понимаю. А каким он был в работе?
— Он хорошо работал, но у нас было мало общих точек. Я секретарь консула, а он первый секретарь консульства. Но когда мы общались, он производил впечатление очень открытого и смелого человека.
— Как вы думаете, кто его мог ударить ножом?
— Не знаю, — ответила Альбина. — Я стараюсь даже не думать о подобных ужасах, иначе невозможно будет нормально работать.
— К нему приходила некая Фролова. Вы ее знали?
— Немного знала. Они однажды были с нами в ресторане, когда он отмечал свой день рождения. Наталья Фролова и ее родственница Виктория. Но они мне сразу не понравились.
— Почему?
— Трудно объяснить. Какие-то жеманные, немного закомплексованные. Особенно Наталья. Впрочем, нет ничего удивительно. Там, по-моему, все такие, дурная наследственность.
— Он не говорил, какие у него отношения с этой Викторией?
— Нет, не говорил. И никто не спрашивал. Он был уже взрослый человек и должен был сам решать, с кем ему дружить, а с кем не стоит водиться.
— Его кабинет находится напротив кабинета консула. Ему часто звонили женщины? Вы слышали?
— Часто, — подтвердила Альбина, — он нравился женщинам. Молодой, холостой, богатый, самостоятельный. Что им еще было нужно? Они даже нагло говорили ему, что нужно иметь таких друзей-азербайджанцев. Я всегда возмущалась, когда это слышала.
— Очевидно, кому-то понадобилось нечто большее, если его ударили ножом, не взяв даже деньги, которые были в доме, — пробормотал Муслим. — А вы как считаете?
— Не знаю. Я его деньги не считала. Это не мое дело.
— Позовите вашего атташе, — разрешил Муслим, и Сергей поднялся, чтобы позвать другого работника консульства.
Тот появился почти сразу, словно ждал за дверью. Это оказался подвижный, полноватый молодой человек с бритой большой головой. У него были короткие ноги и такие же короткие ручки. Войдя в приемную, он тяжело вздохнул и сел в углу. От Муслима не укрылось, с каким презрением посмотрела Альбина на этого дипломата. Очевидно, он не вызывал у нее других чувств. Первое впечатление оказалось правильным. Атташе не ответил практически ни на один вопрос. Ни утвердительно, ни отрицательно. Он все время юлил, изворачивался, пытался укрыться за общими словами и ничего не говорил о погибшем.