Год обезьяны

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Для чего?

— В таком случае можно будет предъявить обвинение не по статье «покушение на убийство», а нанесение тяжких телесных повреждений и оставление человека без должной помощи. Вы меня понимаете? Извините, что говорю несколько профессиональными терминами.

— Я все понимаю, — мрачно ответил Муслим, — я юрист по образованию. Но почему вы решили переквалифицировать обвинение? У вас уже появился конкретный подозреваемый? Или вы хотите априори переквалифицировать статью, чтобы не предъявлять обвинения в убийстве какому-то конкретному лицу?

— Разумеется,

нет, — помрачнел Мелентьев. — Ваши земляки уже намекали на нечто подобное, увязывая мою позицию с возможным предъявлением обвинения гражданке Наталье Фроловой, мать которой занимает ответственную должность в нашей мэрии. Но это всего лишь их предположение, и, простите меня, глупое предположение. Девушка действительно была в доме, но это еще не является доказательством ее вины. Что касается удара, то повторную экспертизу я собираюсь назначить именно исходя из того факта, что роковой удар могла нанести женщина. Удар был не очень сильным, но он перерезал артерию и вызвал большую потерю крови. Такой удар могла нанести и молодая женщина. Он был не особенно сильным, но оказался роковым. Вы меня понимаете?

— Но в таком случае как раз Фролова и может оказаться под подозрением, — напомнил Муслим. — Ведь она учится на врача и могла знать, как именно нанести удар, чтобы вызвать большую потерю крови. Для этого не обязательно сильно бить, достаточно точно ударить…

— Теперь я вижу, что вы действительно юрист, — согласился Мелентьев, — но это тоже ничего не доказывает. Удар мог быть нанесен случайно. Вы же понимаете, что кухонным ножом не бьют люди, у которых бывает конкретный умысел. В таком случае убийца приносит свое оружие или хотя бы свой нож. Я уже не говорю о том, что убийца должен был унести оружие после совершения преступления.

— Или он бывал там неоднократно и знал, чем именно можно воспользоваться, — в тон своему собеседнику продолжил Муслим.

— В любом случае я предложил провести завтра вторую экспертизу, — продолжал следователь, — и мы получим результаты уже к вечеру. Если ничего неожиданного не произойдет, то уже послезавтра вы сможете начать оформление необходимых документов на вывоз тела.

— Боюсь, что для родственников это слишком долгий срок, — пробормотал Сергей. — Может, мы начнем оформлять документы и заберем тело уже сегодня вечером?

— Не уверен, что вы успеете, — сухо заметил Мелентьев, — сейчас уже четвертый час дня. Где вы остановились? Я вам завтра перезвоню.

— Где я буду жить? — уточнил Муслим у Сергея.

— В «Октябрьской», — ответил немного смущенно Сергей, словно стесняясь, что гостя поселили в такой гостинице.

— Это здесь недалеко, — кивнул следователь. — Если вы понадобитесь, я вас смогу быстро найти.

— Вы должны понимать, как переживают родственники погибшего, — напомнил Муслим, — по нашим традциям нужно предавать тело земле в день поминовения. А любые экспертизы только увеличивают страдания отца.

— Но это моя работа, — возразил следователь, — к тому же у нас пока нет конкретного подозреваемого. Мы отрабатываем слишком большой круг

его знакомых. И Фролова в списке далеко не первая, хотя она не отрицает, что была в квартире Измайлова.

— У них были какие-то отношения? — спросил Сафаров.

— Судя по всему, нет. Во всяком случае, Фролова уверяет меня, что была знакома с погибшим совсем недавно. Она была у него дома только два раза. Второй — именно в тот роковой вечер. Говорит, что зашла просто с ним потолковать. Ни любовниками, ни близкими друзьями они не были.

— И двадцатилетняя девушка отправляется в дом к незнакомому мужчине поздно вечером, чтобы просто переговорить? — не поверил Муслим.

— Было не очень поздно. Около восьми вечера. Фролова — девушка довольно самостоятельная. И, между прочим, ее на улице ждал автомобиль. Служебный автомобиль ее матери с водителем. Этот факт говорит в ее пользу. Вряд ли молодая особа станет приезжать на свидание в автомобиле своей матери, чтобы водитель узнал адрес, к кому она едет, если это был ее интимный друг. Молодые люди обычно так себя не ведут. Не говоря уже о том, что убийца не станет столь глупо подставляться. Пока она поднималась и разговаривала с погибшим, машина ждала ее внизу. И номер автомобиля запомнили все соседи. Так глупо убийцы себя не ведут. Любовники тоже.

— Тогда о чем они говорили? — спросил Муслим.

— Она говорит, что приехала туда по поручению своей подруги. Но не называет ее имени, несмотря на все мои просьбы и на уговоры матери. Считает, что это не ее секрет. Во всяком случае, факт появления в квартире она не скрывает. Сейчас мы отрабатываем версию ее знакомых, пытаемся выяснить, кто из них мог знать погибшего дипломата.

— И за прошедшие два дня вы ничего не нашли?

— Пока ничего. Мы работаем, господин Сафаров. В следственном деле чудес не бывает, здесь нужно отрабатывать все версии.

«Это я знаю», — подумал Муслим.

— В таком случае подождем до завтра, — поднялся Сафаров, — и учтите, что завтра вечером мы будем настаивать на получении разрешения на вывоз тела. У вас будет не больше суток.

— Это нам решать, господин Сафаров, — мрачно парировал Мелентьев, — не нужно оказывать давление на следствие. У нас за это существует даже уголовная статья. Это у вас, в Баку, все можно решать через знакомых и свои связи; здесь торжествует закон.

Он не успел договорить, когда раздался телефонный звонок. По тому, как быстро Мелентьев схватил трубку, стало ясно, что позвонил сам прокурор города.

— Слушаю вас, Николай Алексеевич, — быстро ответил Мелентьев. — Да, я все понимаю. Сегодня ко мне приехали представители их Министерства иностранных дел. Да, мы вчера с вами об этом говорили. Но я должен завтра провести еще одну экспертизу. Уже назначили. Сегодня можем не успеть. Нужно предупредить экспертов. Да, я понимаю. Да, я все понимаю. Конечно, он дипломат. Но у нас не хватит времени. Да, конечно. Слушаюсь. Я все понял, Николай Алексеевич. Безусловно. Прямо сейчас позвоню. Да, конечно. Уже завтра утром. Все понял. До свидания.