Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило
Шрифт:
– Главное, собирайте всех – запомнили? Всех! – торговцев вином, которые встретите по дороге. Значит, Уфгас, еще раз: виноторговцев собрать.
– Шоберу.
– Пелаверино найти.
– Отчего ж не найти… Найду.
– Упасть на колени перед Фаней.
– Упаду.
– И назвать ее своей королевой.
– Жаче… Ладно, нашову.
– Ну, други мои, удачи вам! – дон Текило помахал войску викингов на прощание.
– И тебе, дон Текило!
– Обязательно.
Королевство Брабанс.
– Нет, все-таки, а почто надо было принцессу эту… как ее… Фаню королевой обзывать?
– Ты ничего не понимаешь в женщинах, - снисходительно посмотрел на собутыльника дон Текило. – Ну, представь, что тебя все, кто ни попадя, зовет колдунишкой паршивым…
– Если вдруг появится такой нахал, я с удовольствием познакомлю его с заклинанием «Огненный шар», уровня, скажем, двенадцатого. Чтоб сразу в пепел. Однозначно.
– Во-от… а если, допустим, ты испепелил не всех, и те, кто пока в живых остался, начинают тебя звать «ваше магичество», или, допустим, «наимагущий вы наш»… Совсем другой колер!
«Наимагущий» расплылся в довольной улыбке.
– Лесть я люблю.
– За это стоит выпить.
Выпили.
– Эй, Буше! - крикнул собутыльник дона Текило. – У нас вино кончилось.
– Сей момент исправлю, - согнулся в почтительном поклоне комендант Серой крепости.
– Давай, дон Текило, не молчи. Рассказывай, что было дальше. Значит, высадили тебя викинги в Брабансе, идешь ты по городу… Как город-то назывался?
– Не помню [4] , - дон Текило посмаковал вино, поддел вилкой кусок ветчины. Посмотрел на стоящую тут же, на столе хрустальную сферу, заполненную прозрачной жидкостью. Жидкость медленно-медленно, как мысли в голове иберрца, перетекала сверху вниз. С чего, почему – непонятно…
– Собственно, это и не важно. Иду по городу, ну, чего греха таить – проверяю кошельки прохожих на предмет излишнего веса, продал буренавский кафтан – он мне только плечи давил, у вас, в Брабансе не зима а тьфу, холодный дождичек… Приоделся, новые ножи прикупил… И вдруг меня кто-то по имени величает.
4
Порт-Мутон
– А что ж не по матери? – сострил волшебник и захихикал. За шутку стоило выпить.
Выпили.
– Смотрю – а это моя жена. Не помню, как зовут, но точно жена, то ли четырнадцатая, то ли шестнадцатая. Здешние дамы вообще любят, чтоб у них были законные супруги, вот когда-то в молодости и сели мне на шею. И ведь самое подлое что? Она ж мне изменяла! А когда мой дом в Аль-Миридо пыталась заграбастать для себя и своего любовника, мне нимфу в саду поцарапала, курва…
– У тебя нимфа в саду?
– Две. Одна с кувшином, из него вода льется, другая просто так сидит, ручкой голову подпирает. Эстетика…
– За красоту надо выпить.
Выпили.
– Ну, я, понятно, обрадовался. Все-таки жена, а не ночной дозор и не судебные приставы. А она меня за шкирку хватать – и тащит в магистрат.
– А ты узнаешь?- с ехидцей спросил волшебник, отвлекаясь на то, чтобы щелкнуть по хрустальной сфере.
– Конечно! Мои детки все, как один, бойкие, черноволосые и разговорчивые. А уж чтоб у детей клыки выпирающие были или там усы с детства росли – этого вообще в нашем роду не было…
Волшебник захихикал. Наставительно поднял палец:
– Оборотни – тоже люди. Частично, но люди.
– Да разве я спорю? Эх… Знаешь, познакомился я недавно с одной девкой… Она в рысь перекидывается. Да…
– Что так вздыхаешь?
– Да понимаешь, я ее вроде как обокрал. Она у мага дом сторожила, а мне как раз заказали один дюже редкий артефакт, он только у этого волшебника, единственный на весь мир экземпляр, имеется. Сначала рысиха меня поймала, чего греха таить, я и планы всякие составлял, чтобы ее обмануть… Вот…
– И чего?
– Обманул, а теперь сердце не на месте. Веришь? Такое вот чувство, что я сам себя украл.
– Мой старый приятель, который сейчас командует здесь, по соседству, святым Орденом, называет такое ощущение совестью.
– Совесть – это не ко мне, - фыркнул дон Текило. – Но вот обманул я Ядвигу, а на душе муторно, как… Короче… Надо выпить.
– Постой… - спохватился маг, - оборотня Ядвигой звали? Она у мага дом сторожила?
– Башню. Там, в Чудурском лесу.
– Так ты что… Меня обокрал? – вытаращил глаза Виг на дона Текило.
Тот меланхолично пожал плечами.
– И много ль украл? – издалека принялся выяснять мэтр, складывая пальцы для метания шаровых молний.
– Тройного Оракула, - сознался дон Текило.
– Родной ты мой!!! – обрадовался волшебник. – За такой подвиг надо выпить!!!
Выпили.
Выпили.
Выпили.
Чудурский лес. Приблизительно в то же самое время
Скрытая неровным снежным покровом лесная проплешина всколыхнулась. Ошметки снега и тающего льда разлетелись по сторонам. Волк – вернее, волчонок-переросток, сеголетка, еще не заматеревший и не набравшийся охотничьей смекалки, рискнувший в одиночку выйти на ночную охоту, отважно прыгнул на полускрытую снегом кочку в надежде, что трепыхание стебельков сохлой травы означает присутствие зайца. Или, допустим, белки. А еще лучше – уточки. Осенней, нагулявшей жирок, которые совсем недавно крякали по всему лесу…
Едва спасся. Стылая вода цепко схватила за лапы и едва не утянула вниз, в черную дурно пахнущую глубину. Волчонок еле выбрался на кочку и заметался-закружился, поскуливая и пытаясь придумать, что делать дальше.
Сова похохотала на неудачника с высокой ветки.
Болотце было маленьким. В Чудурском лесу такие топи встречаются редко, и летом очень даже выручают. Когда некогда добежать до ручейка, водицы можно хлебнуть, уточку, опять же, подсторожить, или даже покушать деликатесных лягушачьих лапок. Зимой…