Год охотника
Шрифт:
Завхоз покрутил регулятор громкости, потом сделал пренебрежительный жест в сторону певуньи и произнёс, озвучивая собственный хрип с плёнки:
– Она же - Ольга Артемьевна Попова - та самая, кого вы так разыскиваете.
Голос Ростовцева также был слышен с трудом:
– Разве я не говорил тебе тогда, почему он мне так приглянулся?.. Ничего же в нём особенного!
– Это он о доме говорит?
– спросил Франц.
Тарас Григорьевич кивнул и выключил: хрип стал ужасающим.
– Спасибо, хоть не зажевал. Всё, кронты, батарейка села! констатировал он.
Василиса
– Белый, принеси ему взамен чистую.
– Какое вы имеете право?..
– почти в один голос негодующе воскликнули отец и сын.
Василиса спрятала кассету в джинсы, вновь плюхнулась в кресло, закуталась в одеяло. Георгий сделал к ней шаг. Фомка и Волчок угрожающе заворчали.
Франц поощрительно кивнул, потом - со своим обычным выражением (вернее, отсутствием такового), потребовал:
– А вы нам - своими словами. Что поведал Ростовцев?..
Любопытство Георгия, видно, было настолько сильно задето, что он поддержал Франца.
Да и Пётр, и Василиса, и Евдокия Михайловна, - ждали продолжения. Даже доктор Рубин не остался равнодушен, хотя пока ещё трудно было понять: речь шла о человеческих жизнях или о жизни дома.
Франц крикнул на кухню:
– Егор Сергеевич, чего ты там один?.. Иди к нам.
*** Пропавшее завещание
– Ростовцев же заделался писателем, имея доступ к архивам, - начал завхоз.
– Прежде всего - сделал себе Имя на шумных разоблачениях. Когда кроме имени Виталий Олегович захотел ещё и денег, открыл собственный эстетский журнал. Последнее время жаловался, что прибыль невелика, но я-то знаю: иной раз крупно выгадывал, умело решая: про кого и что печатать, а о ком умолчать.
– А как же его пускали в архивы?
– спросил Франц.
– Попробовали бы не пустить, - усмехнулся Георгий.
– Этот мог такую "звонь" поднять в прессе!.. Он многих в руках держит.
Франц понимающе прищурился.
Завхоз увлёкся: ему не терпелось разоблачить хозяина.
– Так вот, он по привычке изредка захаживал в хранилища: промышлял темами для своих литературных трудов...
Франц, глядя на Василису, обратился к Бурханкину:
– Вот так, Егор Сергеевич, учись! Кто-то рожает по ночам, а кто-то под ногами находит...
– Мужик! Мне вчера тётя Дуся сказала, я сама не догадалась, - заметила певунья.
– Ему природой противопоказано. Мужику рожать - себя ронять!
– она съёжила нос.
– Хотя скоро эти и рожать захотят вместо нас. Мы будем лишь для... А для чего?.. Нй для чего... Будет население однополых.
– Вы что-то, это... не про то, - утихомирил её Бурханкин.
– Короче, - продолжил завхоз, - около года назад Ростовцев наткнулся на уголовное дело времён репрессий. Кто-то отсидел, потом вышел, потом поселился в этом доме, потом писал отсюда другу. Я всего не понял - мне эти чужие биографии ни к чему. Вобщем, понравились Виталию Олеговичу эти записки. "Славно изложено, - говорит, - не письма, а живые рассказы. Я вообще мертвецов издавать люблю, - так и сказал!
– прибыльное дело! А сколько там компромата на ныне здравствующих!.. Золотая жила!.."
–
– попросил Франц.
– Не перебивайте, будьте любезны!
– в том же тоне ответил завхоз.
– Я как раз по теме. Короче говоря, в деле было завещание. На всё. В том числе - и на так называемую "интеллектуальную собственность". Указано было - в двух экземплярах, но к Ростовцеву в руки попал только один. Виталий Олегович подумал, что второй экземпляр завещания может быть спрятан где-то тут.
– Завхоз обвёл руками помещение.
– А что, родных у, это... у того - никого не осталось?
– спросил Бурханкин.
– Нет.
– А кому же тогда он всё, это... отписал?..
– То-то и оно!
– оживился Тарас Григорьевич.
– Этот артист всё оставил какой-то седьмой воде на киселе, внебрачной дочке сына. Там, по-моему, даже фамилия её не была указана. Он лишь слышал о её рождении: сын, якобы, не успел зарегистрировать, то да сё... Ну, мы-то знаем, как эти детки рождаются.
– Завхоз гордо посмотрел на сына.
– У нас, Гошаня, с твоей матерью всё по закону было!..
– Но потом ты нас не сильно баловал своим присутствием, - возразил Георгий.
– Жизнь у людей по-разному складывается... Не тебе меня судить! Значит, мы с Натальей были не пара...
Францу снова показалось, что между ними прошёлся призрак Селены...
Игорь Максимильянович решил проверить:
– А вы вообще знаете, что существует теория пар?
– Конечно!
– завхоз проглотил наживку.
– Жаль, не успел хорошо изучить их соответствие. Хотя, отрицательных примеров кругом - пруд пруди. Живут люди годами и маются. Нет бы - сопоставить...
– Позже мы и об этом с вами поговорим, - пообещал ему Франц, - пока же, как говорит мой друг Егор Сергеевич, "я спрошу, а вы ответьте"... Как вы с Ростовцевым раскопали, что Василиса - и есть та самая мифическая внучка-наследница?..
– Да вот, когда Диана тут летом появилась, я сразу понял: неспроста! самодовольно заявил Тарас Григорьевич.
– Уж очень по-хозяйски себя чувствовала. Ну, я и поспрошал. А как Виталию Олеговичу рассказал, он по своим каналам уточнил... Осталось дело за малым: выяснить, знает она что-нибудь о наследстве или пока нет.
– Игорь Максимильянович!
– обратилась возмущённо Василиса к Францу. Он же нарочно подложил мне картонный чемоданчик! Специально!.. Знаете, что там было?
– Да, - усмехнулся тот, - я ещё осенью засунул внутрь свой греческий профиль!.. И вы, конечно, тоже.
– Ну, а что, - не смутилась Василиса, - он сам твердил: "Всё - к вашим услугам!"
Франц вынул из кармана металлическую женскую головку из коробки - ту самую, что они с Бурханкиным заново нашли в подклети.
Певунья не поленилась сбегать к себе, притащила плоский чернильный прибор в виде четырёхлистника, сорвала пластмассовую затычку и приложила крышку-головку. Тонкий профиль в капоре точно лёг на своё место. Продемонстрировала. Достала из косметички крохотный батистовый платочек... Уголки всех её носовых платков были вышиты точно таким же узором, что на вензеле ладанки.