Год рождения тысяча девятьсот двадцать третий
Шрифт:
Война в Англии и Франции продолжается (потери французов в войне с Германией — 100 тысяч убитых и 2 миллиона в плену).
Сентябрь пролетел так, что и не заметила. И записывать совсем отвыкла. Сегодня в школе только и разговору, что о плате за обучение. Некоторые ребята уже точно знают, что придется из школы уходить. Не все родители могут платить, особенно у кого большие семьи. А в ремесленных училищах и питание, и форма, вот и получается, что им прямая дорога туда…
Как-то стыдно перед теми, кто из школы уйдет. Чем мы лучше их?.. Только тем, что наши родители могут заплатить.
Поразили меня сегодня несколько строчек о войне Германии против Англии и Франции. Ведь пол-Европы уже захватили, бомбят Лондон, пал Париж… Одних французов убито сто тысяч! А у нас с Германией «договор о дружбе»… Да как же мы можем дружить с ними?! Хорошо бы с Алькой Бернштамом поговорить об этом, да мы с ним не встречаемся.
С Костей у нас все по-прежнему: то ссоримся, то миримся. Недавно он катал меня на настоящем мотоцикле (настоящем — в смысле что не его изготовления, а просто у приятеля брал на время ремонта). Ездили в Пулково, на большой скорости. Мне было страшно, но все равно очень здорово. Когда возвращались обратно, то при въезде на Международный проспект справа, в глубине, в здании старого монастыря (Костя показал мне его) находится Авиационный институт, а с левой стороны проспекта — Институт автодорожного транспорта. И Костя сказал, что это единственный институт, в котором он, пожалуй, все же хотел бы учиться (в Автодорожном). И я тогда шутя сказала, что в таком случае я пойду учиться в институт напротив, в Авиационный: там студентам красивую форму дают — черные шинели и береты с «крылышками» серебряными.
7 октября 1940 г.
Вчера была общегородская воздушная тревога, и у нас в школе сорвались все занятия. На втором уроке объявили по радио: «Тревога!». Раздались удары по рельсу (это у нас сигнал «химического заражения»), и мы все понеслись по своим постам. Я — в санитарках, возле носилок. Пришлось напялить противогаз и таскать в «Пункт первой помощи» тех, кто «заражен». А в это время на улицах остановилось движение, гудели над головой «самолеты противника» и даже слышались залпы зениток. Наш медпункт очень скоро переполнен был «ранеными», и дали команду переносить «наиболее тяжелых» в пункт, который находился в помещении аптеки на другой стороне улицы. Наши мальчишки быстро сообразили, что так удобнее всего сбежать домой. А мы-то не понимаем, почему от нас только что все удирали, а тут вдруг сами набиваются со всякими «травмами». Потом разобрались, выбрали в качестве «пострадавшего» Женьку Левина и сторговались на решении задачек к контрольной по физике. Быстренько, рысью отнесли его на носилках через улицу (вчетвером тащили, не тяжело), серьезно прошествовали мимо милиционера, а в подворотне опрокинули носилки, вытряхнули нашего «пострадавшего» и убежали. С хохотом неслись мимо того же милиционера, и он похвалил нас за «оперативность»! Много смешного было в этот день. К вечеру «угрожающее положение» отменили и по радио рассказывали, в каких районах МПВО [13] проявили себя хорошо, а в каких — слабо. Кое-где все было очень серьезно организовано: настоящие пожары тушили, а на площади Лассаля даже будто прорвало водопроводные трубы и часть площади залило водой, но и с этим быстро сумели управиться. Вот вроде и серьезно проходят такие учения, но все равно кажется, что это просто игра. И не верится, что когда-нибудь может случиться настоящий налет противника или химическое заражение. То есть иногда мелькнет мысль — «а вдруг!..» — но тут же отгоняю ее от себя и не хочу, боюсь додумывать до конца.
13
МПВО — местная противовоздушная оборона, направленная на защиту населения и народного хозяйства от воздушного нападения противника. Входила в общую систему ПВО страны.
За лето соскучилась по кино и теперь за месяц умудрилась посмотреть три фильма: «Дети капитана Гранта» и «Большой вальс» — это с Костей. (Всем почему-то нравится главная героиня в «Большом вальсе», а мне — невеста Штрауса, Поли). И еще неожиданно позвонил Генка Соболев и позвал на Чаплина («Огни большого города»). Генка уже на втором курсе медицинского, но остался таким же несерьезным и дурашливым. Ехали в трамвае до «Титана», и у женщины, сидящей рядом, хвост чернобурки лег на плечо Генки. Он взял его двумя пальцами, осторожно переложил на грудь женщины и спрашивает очень галантно: «Простите, а в ней блохи не водятся?»… Дама так и вспыхнула, а я фыркнула и бегом на площадку. Генка с невозмутимым видом вышел вслед за мною. Я, конечно, выругала его, но не могла не смеяться. Он серьезно выслушал и обещал «исправиться». Никак не могу относиться к нему как к старшему, а ведь ему уже девятнадцать лет.
Об этом походе в кино Косте не говорила. Тем более, что встречаемся мы с Генкой раз в год, не чаще. А фильм с Чаплиным отличный, насмеялись так, что потом скулы болели.
12 октября 1940 г.
В газетах Указ Верховного Совета о том, что теперь инженеров, техников и квалифицированных служащих могут перевести с одного предприятия на другое, «независимо от территориального расположения». Это значит, что могут перевести куда
30 октября 1940 г.
В газетах:
По большевистски руководить переселением колхозников.
М.И. Калинин «О коммунистическом воспитании» (доклад).
Вчера собиралась на политинформации читать отрывки из доклада Калинина. Очень хорошо он говорит о доходчивости речи агитатора, о том, как надо уметь просто и ясно все объяснить, о чистоте русского языка. Но вышло так, что разговор застрял на первом вопросе — о переселении колхозников на Дальний Восток, в Сибирь и Казахстан. Оказывается, это очень волнует работниц, так как у многих есть родственники в деревне. А в газете пишут, что «сотни тысяч колхозников уже переехали и успешно осваивают земли Дальнего Востока». Сотни тысяч!.. Я считала до сих пор, что, если в Европейской части страны земель пахотных мало, а на Востоке — много, то правильно, что переселяются и осваивают их. Но не задумывалась, что едут не только по желанию, а по плану, по разнарядке, должны покинуть родные деревни, свои края… Женщина одна рассказала, как их из Вологодской области переселяли в Сибирь, и как старик сказал: «Умру здесь, а не поеду», и тогда его милиционеры подняли с кровати и перенесли на телегу (он был больной), а в дороге он и правда умер. Рассказывала и слезы вытирала. И другие всхлипывать начали и рассказывать о своем. Но мастер тетя Дуся на них прикрикнула, чтоб они не мешали мне читать, и я еле довела политинформацию до конца. Пришлось прочитать и о том, что в Тамбовской, Воронежской и Курской областях план по переселению выполнен только на 50 %, и в этом виноваты местные партийные руководители, и план этот необходимо выполнить в ближайшее время… А про доклад Калинина только упомянула. Видела, что все молчат, но не слушают и думают каждый о своем.
Дома рассказала маме о том, как прошла моя политинформация. Она говорит, что ей тоже приходилось слышать, сколько горя причинило это переселение. Но обсуждать постановление правительства нельзя, наверняка имеются серьезные государственные причины для таких мер, может быть, военная угроза со стороны Японии, а у нас Дальний Восток слабо заселен. Поговорили и об июньском постановлении: о дисциплине и запрете перехода с одного места работы на другое. Мама очень довольна, что успела до этого постановления перейти на другую работу — в библиотеку Театрального института (там всего три человека и работа интереснее), а то так и пришлось бы навечно оставаться в этой огромной библиотеке, где маме не нравится. Маме тоже было непонятно июньское постановление, но папа объяснил ей, что причина вся в том, чтобы усилить государство, так как военная обстановка очень неспокойная. Неужели будет война?
13 ноября 1940 г.
В газетах:
Государственная дисциплина и борьба за план.
Прибытие в Берлин тов. В.М. Молотова и беседа его с г. фон Риббентропом и г. Гитлером (о чем — не сказано, но беседа продолжалась более двух часов).
Письмо И.В. Сталину от трудящихся Крымской АССР (письмо в стихах, огромное — на двух страницах. Подписали его 200000 человек).
Так странно — Гитлер же фашист, а с ним переговоры. На семинаре политинформаторов спрашивали об этом, и нам ответили, что взаимоотношения с Германией — это сложная политика, направленная на предотвращение войны.
Уже не впервые печатают в газетах письма Сталину в стихах. И я их, честно говоря, не читала. А этот раз прочла — очень уж большое, две газетные страницы полностью. И удивилась: во-первых, почему именно трудящиеся Крыма решили послать такое большое письмо — они что, любят его больше, чем другие? А во-вторых, даже неловко говорить… Стихи эти хоть и очень торжественные и, может быть, и от чистого сердца написаны, но очень уж слабые (в смысле поэзии). Но зачем же тогда такие длинные печатают? Сократили бы, оставили самое приемлемое, и тогда бы они приличнее выглядели… Может, еще переводчик дело ухудшил? (Авторы — группа крымских поэтов, а перевел В. Луговской).