Год тигра и дракона. Осколки небес
Шрифт:
Под бой барабанов шел Бу из рода Ин по прозвищу Цин, что означает «Клейменый», к своему новому повелителю, чтобы преклонить колени в знак покорности. Вроде и впереди всех воинов, а такое чувство,точно плелся привязанным за руки к лошадиному хвосту.
С той поры, как на хунмэньском пиру плясали с мечами два самых могущественных вождя в Поднебесной, прошло не так уж мнoго времени, чтобы чусец не признал в этом человеке того самого Лю Дзы. В подобающие князю доспехи и тяжелый плащ на меху был одет Сын Неба, но он все равно оставался прежним – лихим и дерзким черноголoвым выскочкой, каким явился в Хунмэнь, на верную смерть. Сян-ван
Перед Лю Дзы, склонив покорно головы, стояли теперь те, кто совсем недавно брезгливо воротили от него носы - мол, отчего-тo вдруг навозом потянуло. И был среди них старший чуский военачальник – дасыма 30 Чжоу Инь, довольный и нисколько не смущенный. Именно его круглое узкогубое лицо поразило Цин Бу более всего. Чжоу Инь, верный как старый пёс, соратник и друг покойного Сян Ляна, прямо глазами ел Хань-вана и лучился счастьем.
«Вот, значит, как выглядит воля Небес, когда они отворачиваются от одного великого мужа и обращают свою благосклонность к другому человеку», - подумал Бу,тяжело опускаясь на колени и касаясь лбом прижатых к мерзлой земле ладоней.
Совсем как кoгда-то давно, во время экзекуции и наложения раскаленного клейма, мела нынче по земле злая метель. Снег холодил зудящий шрам, как прежде – свежий, пузырящийся сукровицей ожог. И в завывании труб чудился Бу обидный смех свидетелей его позора, хохотавших над наивной верой осужденного юнца в дурацкие предсказания. «Поди ж ты, ваном он станет. Хехе... га-ага. А я тогда сразу драконом, чего уж там!»
Вот теперь всё и сбудется, как напророчено. На то есть Воля самих Небес.
30– главный военачальник, старший командующий.
Лю и Таня
В ханьском лагере пили вино и жарили мясо – Лю сдержал данное своим воинам обещание, и среди тех, кто уцелел в битве, не осталось голодных. Победой исход боя назвать могли бы лишь придворные льстецы, но все равно, каждый из солдат Хань знал в тот день: кто жив,тот и победил. Они выжили, а потому это была победа.
Но в шатре небесной девы никакой радостью, понятно, и не пахло. Когда Лю откинул полог и шагнул внутрь, ему навстречу пахнуло стылой тоской и безучастностью, будто из склепа. Повелитель Ба, Шу и аньчжуна передернул плечами, ухватил бледную, будто призрак, Тьян Ню за тонкое запястье и сдернул ее с подушек. Даже в полумраке палатки, при тусклом свете жаровен было заметно, как покраснели ее глаза и пошла пятнами нежная коа лица.
– Так не пойдет, сестрица, - заявил Лю, накинув на свояченицу собственный плащ и аккуратно завязав тесемки. – Чего доброго, Сян Юн решит, что я уморить тебя хотел, раз ты все глаза выплакала. Давай-ка пройдемся, подставим ветерку твои щеки. Негоже возвращать тебя супругу замученной и поблекшей.
Женщина промолчала, но он и так знал: она не верила. Кто в здравом уме станет отказываться от заложницы,из оторой вышла такая отличная приманка? Кто в Поднебесной вот так возьмет и отпустит жену заклятого врага – без торга и условий, просто потому, что обещал?
Ветер снаружи не просто освежал, он обжигал щеки мелкими острыми снежинками, заставлял задерживать дыхание, о зато и отлично выдувал из головы лишние мысли. Лю помог свояченице
– Ты все рассчитал, – разомкнула уста женщина как раз тогда, когда Сын Неба уже почти забыл о ее присутствии. – Кто-нибудь знал о том, что Сыма… что Хань Синь успеет подойти и ударить так вовремя? Что Чжоу Инь и Цин Бу…
– Никто, – Лю Дзы улыбнулся ночи, ветру и полю, полному мертвецов.
– Чего не знают союзники, того и врагам не выведать. Хань Синь – отличный воин, умелый и отважный. Большая удача иметь его на своей стороне. Цин Бу стыдится предательства и корит себя, но именно оттого я знаю, что мне он станет служить беззаветно и преданно. Я все рассчитал, да, но если бы сегодня Небеса не решили помочь мне, никакие хитрости не спасли бы этот день.
– И ты победил.
– Я не проиграл. Это уже очень много. Я выполню, что обещал. Твой Сян Юн жив,и завтра ты с ним воссоединишься, сестрица. Сейчас уже поздно слать переговорщиков; в темноте да после боя чусцы просто всех перестреляют. Верю, что и ты это понимаешь. А завтра, как только рассветет, будь готова отправиться в путь.
– Правда?
– Истинная. Я буду скучать по тебе, небесная сестрица. Не торопись возвращаться в шатер, постой со мной рядом.
Она молча кивнула,и они ещё постояли на валу, подставив лица ветру и снегу. А потом, проводив Тьян Ню обратно в ее палатку, Лю отряхнул снег с волос и подумал, что все правильно. Пусть все остальные изумляются его решению, но на самом деле сразу две небесные женщины – это слишком много для одного мужчины, даже если он зовет себя Сыном Неба.
«Наутро я увижу тебя в последний раз. сли Небеса останутся благосклoнны ко мне, тебе и Сян Юну,так и будет. Помяни меня в своих молитвах, небесная сестрица, когда вновь окажешься там, откуда пришла».
Но когда долгую зимнюю ночь сменили хмурые серые сумерки, oказалось, что возвращать небесную деву некому и некуда. Чуский лагерь был пуст. Воспользовавшись темнотой и ненастьем, Сян Юн снялся и ушел на восток.
«Песни царства Чу – пронзительные, не слишком гармоничные для европейского уха, непохожие ни на что».
(из дневника Тьян Ню)
ГЛАВА 12. Сочтено и измерено
«Той ночью под веками у меня,точно на стене Валтасаровых палат, горели огненные письмена «Менэ, тэкел, фарес». И не было нужды в пророке Данииле, чтобы истолковать это пророчество».
(из дневника Тьян Ню)
Поднебесная, 206 год до н.э.
Сян Юн
Расположившееся возле Гайся чуское войско после перехода от Гулина поредело примерно на треть. Сян-ван не стал даже спрашивать, отчего так случилось. Пустое! Только тратить злость прежде времени. С невысокой насыпи, кoторой окружили лагерь, ему открывался отличный вид на все четыре стороны. Ханьцы замкнули кольцо окружения, и от их костров полыхало полнеба. Наверное, зарево это погасило бы даже звездный свет, если бы не тучи, в которых спряталась полная луна.