Год тигра и дракона. Живая Глина
Шрифт:
– Наш господин милостив, – прошептал командир телохранителей, простираясь ниц по окончании экзекуции.
– Мог казнить недостойных слуг, но не стал.
Мог, еще как мог. Ого! Что ему стоило просто сказать «Казнить мерзавцев!» и дело с концом? Он в своем праве был. Кто не уследил за госпожой, тому и голова с плеч.
А то, что полететь следом за упорхнувшими в синее небо госпожой Тьян Ню и госпожой Фэн никто не мог, главнокомандующего не волновало. Гу Цзе вообще не той полянке, где дамы собирали цветочки, не было. Он в это время отсыпался после
Ополоумевшего главнокомандующего всем штабом убедили – его невеста по доброй воле улетела на Небеса и не иначе как по призыву самой Матушки Сиванму. Может, в её садах персики бессмертия поспели как раз? Соберет Тьян Ню драгоценный урожай и сразу вернется. Оттого телохранителям и служанкам всего лишь палок всыпали, а не головы поснимали с плеч.
пока осиротевшая свита, кто во что горазд, возносила благодарности Небесам за чудесное спасение, командир Сунь Бин думу думал. Весь вечер так и просидел сычом спиной к соратникам. Даже от чашки с кашей отказался. И таки высидел мысль.
Сначала Сунь Бин отправился в опустевший шатер госпожи, посветил в каждый уголок масляной лампой, словно искал чего.
Обычно старавшегося в чужие дела носа не совать Гу Цзе аж любопытство разобрало.
– Это чего, командир? – спросил он.
– Ничего, – буркнул тот и, потрогав огромную шишку под глазом, добавил: - Пойду к лавнокомандующему.
– Зачем?
– Сдаваться.
С этими словами командир Сунь Бин поправил грязный халат-пао, кое-как пригладил растрепанные волосы в пучке и направился прямиком к генеральской палатке. А Гу Цзе, болван безголовый, следом поплелся.
Там, внутри было темно, как незнамо где. Только одинокая свеча в ветвистом шандале мерцала , одако же главнокомандующий не спал. Его ординарец только глаза выпучил и с безмолвным вопросом за рукав Сунь Бина подергал, мол, неужто жизнь настольо вам недорога? Но внутрь пустил, несмотря на поздний час.
Повелитель сидел в окружении опустошенных мисок. Даром, что ли, над полевой кухней весь день дым столбом стoял? Старались кашевары, чтобы высокий господин смог заесть свое горе, коли залить вином не пoлучается. Впрочем, кувшин вина генерал все же выкушал, как полагается.
– Чего тебе?
– спросил он у коленопреклоненного командира Суня.
– Слуга пришел поделиться своими недостойными соображениями.
– Говори.
Голос у главнокомандующего был хриплый, словно... Гу Цзе отогнал прочь предательскую мысль о том, что великий чуский полководец плакал. Скорее всего, просто обжег горло горячей лапшой. Скорее всего.
– Наша госпожа столь добросердечна, что... – тут Сунь Бин запнулся, будто ему в глотку рыбья кость попала , но затем откашлялся и продолжил, - Она никогда не улетела бы, не попрощавшись с главнокомандующим, со всеми, на кого проливала
– Вот как?
– недоверчиво прищурился Сян Юн.
– Она, само милосердие, прекрасно знала, что её слуги будут строго наказаны. Она бы этого не допустила.
Честность командира Суня с одного боку граничила с безрассудным, а с другого - с бессмысленным самоубийством.
«А ведь и правда, – подумалось вдруг Гу Цзе. — Небесная Дева ни за что не отправила бы нас на полагающуюся в таких случаях казнь. Она не такая!»
– Солдат, хочешь сказать, что Тьян Ню улетела не по воле Яшмового Владыки? И она скоро вернется?
Глаза князя светились в полумраке, как у кота.
– Что-то вроде того. Ужели Небеса не позволили бы ей хотя бы записку вам оставить или через меня на словах передать?
– Хм...
– Опять же, чтобы наша госпожа свой сундук с записями бросила на произвол судьбы?
– рассуждал Сунь Бин.
– Быть того не может.
– А то!
– подтвердил полномочный хранитель летописных сокровищ. – Оно самое.
И только сейчас Гу Цзе вспомнил о своем обещании в случае чего отвезти сундук к хулидзын.
– Давеча он доставил нашей госпоже письмо от сестрицы. А ну, как у той беда какая приключилась?
Больше всего гонец боялся, что сейчас князь станет расспрашивать его о госпоже Лю Си. Ему этими разговорами соратники уже все мозги выели. Все эти бесконечные «Хвосты видел?» да «Клыки изо рта торчат?» настоящая пытка для человека, чей язык Матуша Нюйва пришила во рту другой стороной. Да и особенно говорить не о чем. Еще одна белокожая дева, вроде госпожи Тьян Ню. И вообще, сначала они обе ему показались на одно лицо.
Но Сян Юн лишь етерпеливо куснул себя за костяшки пальцев.
– А что там в письме? Где оно? Осталось ли?
Предусмотрительный командир Сунь достал связку из бамбуковых дощечек из-за пазухи.
– Мин Хе! Света прибавь!
Предупредить, что хрен они разберут небесные письмена, Гу Цзе не успел.
Генерал жадно схватил письмо, повертел в разные сторoны, примериваясь и так и эдак, но простенькие закорючки, сделанные тушью, не сумели бы прочесть и сто мудрецов.
– Проклятье! На Небеcах что - пишут слева направо? – зашипел от досады Сян Юн.
– Так ещё и не сверху вниз, а как бы в сторону, - подтвердил командир Сунь.
– Мне госпожа сама как-то поведала.
– А мне даже показывала!
– встрял Мин Хе.
– На Небесах, говорила, бумага тонкая, плотная и гладкая, как шелк. Писать на ней проще в строчку. Так больше влазит.
– Вот ведь!
– ревниво вспыхнул князь.
– мне, значит, ни словечка не сказала!
– Так вы и не спрашивали, мой господин, - вякнул ординарец и тут же кузнечиком отпрыгнул в сторону, чтобы не получить злополучным письмом по лбу, но дерзкий свой язык так и не укротил. – Стало быть, о чем таком хулидзын написала сестре, мы не узнаем. Тогда какой в письме прок?