Год - тринадцать месяцев
Шрифт:
Что ж, это тоже немаловажный фактор, продлевающий жизнь. Спасибо, ребята!
За чашкой чаю
— Девочки, дайте хворосту.
— А хворостинки не хотите?
Этот игривый вопрос был всего лишь кокетством. Девочки охотно делились содержимым своих кульков. Поджаристый, хрустящий хворост затем и распространял свой аромат в классе, чтобы прославить мастериц, объединенных Петром Алексеевичем в кружок ЮК — юных кулинаров. Петр Алексеевич приглашал к себе на занятия и мальчиков, но те сразу отказались («Фи! Пирожки лепить!»). Однако продукцию ЮК, приносимую девочками в класс, они дегустировали
Девочкам не терпелось показать свое искусство в полном блеске. Нужен был повод, чтобы собраться всем за чашкой чаю. И он появился на горизонте в образе календарного листа с памятной датой — Восьмое марта.
Нам сразу повезло с помещением. Сославшись на то, что зал был занят под агитпункт, учительницы склонили Дору Матвеевну не проводить общешкольного вечера («Нам и дома хватит хлопот праздничных!»).
Таким образом, мы могли заполучить всю школу в собственное распоряжение, если бы заведующая агитпунктом отдала нам на вечер актовый зал.
Подлизаться к Антонине Тимофеевне, пожилой, суровой на вид женщине, оказалось не таким уж трудным делом. Мы вызвались приглашать избирателей на лекции и после первой удачи попали к ней в друзья. Антонина Тимофеевна согласилась перенести свое мероприятие на седьмое и поставила нам только одно условие: если придет кто из избирателей на нашу художественную часть, не отказывать. Ну, это само собою разумеется!
До праздника оставалось две недели, когда девочки объявили, что вечер — это не утренник. На вечере должны быть танцы. Поэтому всем срочно нужно научиться танцевать.
Мальчишки, конечно, подняли их на смех и тут же принялись выбрыкивать самодельные па. Однако в назначенный день все, как один, явились на площадку первого этажа в правом крыле. Мальчишки в одну минуту очистили круг и, подперев стены, скептически уставились на затейниц танцевального таинства.
Для начала мы с Валей покружились немного под веселый Пашкин аккордеон. Паркетный пол словно специально был создан для дансинга. Покончив с демонстрацией вальса, мы предложили ребятам образовать общий, круг. Но как ни старались, бублик получился наполовину отгрызенный: мальчишки никак не отклеивались от стен. Пришлось открыть срочную летучку. В прениях выступал в основном хор девочек.
— Ну, чего вы стоите? Пенсионеры? Да?
— Ломаются, как будто кавалеры какие-нибудь!
— Можете катиться, сами будем танцевать!
Наконец мальчишки сдались и стали в круг. Валя вошла в середину и принялась командовать:
— Поставьте ступни, как буква «Т»! Вот так! Видите? Правая упирается в середину левой. Начинаем с правой! И-раз-два-три! И-раз-два-три…
Так закружилось еще одно колесико в механизме, который называется школьная жизнь.
Накануне праздника не на шутку заволновалась мужская половина класса. Хотя девочки и говорили, что на нашу долю останется только столы таскать, но нас эта перспектива мало увлекала. Хотелось отличиться чем-то более существенным. Ну, хотя бы подарками.
Мы собрались на совет.
— Не надо было шиковать. Я ж говорил… — начал с упрека Генка Воронов.
Лорд хранитель сберкнижки намекал на то, что мы легкомысленно растранжирили последние деньги на аттракционы новогоднего утренника и теперь сидим без гроша.
Как все истинные лорды, он презирал тех, кто как куры, гребут от себя. Генка за то, чтобы только к себе. Делать было нечего. Решили: организовать мужской воскресник для пополнения Генкиной казны.
Утром Восьмого марта мы впустили девочек в класс перед самым звонком. Дверь распахнулась прямо в
Дело в том, что в день Советской Армии они положили под открытки всем будущим воинам по толстенной книге об Отечественной войне и теперь, очевидно, ожидали столь же существенных ответных знаков внимания.
На перемене Юрка Вертела подливал масла в огонь.
— Да… Пожадничали, чего там! Девчонки нам вон какие сделали, а мы…
Девочки молча и с достоинством проходили мимо, оставляя толстокожих мальчишек казниться запоздалым раскаянием.
Ничего, они еще ахнут!
Учителя, словно сговорившись, опрашивали мальчиков, а только по желанию — на пятерку. Но вот окончились необыкновенно длинные уроки, и мы собрались на летучку, чтобы принять последние решения на вечер. Форма одежды: у мальчиков пионерские костюмы. Девочки проголосовали за неформенные платья. Сбор в пять ноль-ноль. Встреча гостей в шесть. Класс разбился на группы: «А» — артисты, «3» — зал, «Р» — раздевалка, «Г» — гости, «М» — музыка, «У» — угощение и «С» — самовары.
Никому не сиделось дома. Ребята собрались раньше срока. Это был наш первый большой сбор, в котором не участвовали шефы. По своей традиции десятый «А» собирался в этот день вместе с Викторией Яковлевной в просторной квартире своей старосты Жени Жолоховой. Мы понимали, у старших своя жизнь. И все-таки было непривычно, что в самые хлопотливые минуты не слышался рядом даже Валин голос. Не будет и нашей любимой учительницы Виктории Яковлевны.
Группы принялись за дело, не дожидаясь конца второй смены. Взмыленные «зешники» перетаскивали столы и стулья из буфета в спортивный зал, где выкладывали из них огромную букву «П». «Ашники», мешая уборке актового зала, затеяли срочную прогонку своей пьесы. Но больше всех кипятились «самоварники». Они насобирали в классах гору мела, истолкли его и так надраили свои агрегаты, что в них свободно можно было любоваться, как в зеркало. Приспособив все, что можно под опахала, они изо всех сил во дворе раздували пожар в топках. На полдюжины самоваров ребята заготовили мешок угля и кучу чурок.
Расталкивая толпу любопытных из второй смены, они покрикивали:
— Расходись! Не загораживайте ветер!
Толпа не редела и по-своему комментировала события:
— Братцы, пятый «В» чайную открывает!
— Где вы столько самоваров достали?
— А чего это будет? Вечер для старых избирателей?
Мартовский ветерок разносил по двору самые невероятные слухи о нас. Слух как подкидыш — ни отца, ни матери. Но скоро я поймал одного «отца».
— Не слыхали? — удивлялся Юрка Вертела. — Американская делегация приезжает. Будем их самоварным чаем угощать. По старинному этикету. Понятно?
Я отозвал Юрку в сторону.
— Чего ты треплешься?
— А чего ж! И так все заедаются. Как чуть, так начинают: пятый «В», пятый «В»… Как будто им кто-то не дает придумывать…
Группа «Г» изощрялась в галантности. Гости — учительницы нашего класса, мамы, изредка бабушки и папы — встречались еще во дворе и «конвоировались» до раздевалки. Здесь двое снимали пальто, третий вешал, а четвертый провожал в зал.
Четвертого время от времени подменял я.