Год в Касабланке
Шрифт:
— Когда открыты магазины? Да никто еще ничего не покупал в магазине с выгодой для себя, — ответил он.
— А, собственно, для чего нам песок?
— Для беджмата.
Еще одна специфическая сторона жизни в Марокко — это покупка строительных материалов. В любой другой стране архитектор сам закупает все, что нужно для работы, а потом выставляет вам счет. Но в Марокко, как объяснил мне Камаль, только дурак позволит кому-то постороннему покупать песок, цемент, трубы или брус.
— Но Мохаммед-архитектор закупал все для дома сам.
Камаль закурил сигарету
— Значит, вы поступили по-дурацки, позволив ему делать это.
Он объяснил мне, что материалы нужно закупать самому по двум причинам: чтобы найти подешевле и чтобы лично убедиться в качестве. Когда мы проехали уже больше часа, Камаль указал мне на машину своего знакомого, который ждал нас на обочине дороги. У него был старый и побитый долгими дорогами грузовик. Масло текло, а все фары были разбиты. Контуры водителя смутно вырисовывались в кабине. Оказалось, что он не один. Когда я подошел поближе, то разобрал страстные стоны.
— А что, с ним женщина?
— Он же водитель грузовика, — ответил Камаль, как будто это все объясняло.
— И что?
— А то, что он занимается тем, что лучше всего умеют делать водители грузовиков.
— И чем же именно?
— Он предается разврату.
Глава 10
Уповай на Аллаха, но своего верблюда привязывай.
Камаль громко постучал в дверь водительской кабинки. Внутри послышались возня и звуки, рожденные беспокойством и страхом. Наконец дверца распахнулась и из нее выпорхнула девчушка лет пятнадцати, она была закутана во что-то черное и убежала очень быстро.
В окне появилось лоснящееся бородатое лицо.
— Это я, — резко выпалил Камаль.
Человек в кабине злобно посмотрел на нас и закричал:
— Я заплатил ей вперед!
— Мы приехали за песком.
Камаль откинул брезент и показал мне на груз.
— Пощупайте это.
Я пощупал. Песок был слегка влажным и холодным на ощупь.
— Отличного качества и вдвое дешевле, чем в магазине, — сказал Камаль.
Взглянув на песок, Хамза заявил, что он самого низкого качества, хуже он в жизни не видел. Хамза похвастался, что ему, рожденному в пустыне, достаточно запаха, чтобы отличить плохой песок от хорошего. Два других сторожа выступили с подобной же критикой, когда увидели огромную темную гору, появившуюся за домом.
— С этим песком будут проблемы, — сказал Медведь.
— Он принесет несчастье в дом, — поддержал его Осман.
Было очевидно, их негативный настрой вызван тем, что песок в Дар Калифа привез Камаль. По глубокому убеждению сторожей, чтобы ни делал мой помощник, все это было частью коварного плана — лишить меня всей собственности. Им все в нем не нравилось. И больше всего они не любили, когда я слушал то, что он говорил.
Что же касалось меня, то я никак не мог полностью разобраться в Камале, он был личностью, трудно поддающейся определению. Этот человек был способен принять необычайно разумное решение, а уже в следующую минуту — совершить безрассудный поступок. Откровенно говоря, я до сих пор толком не знал, что у него на уме.
Однажды утром, в
Камаль перевел:
— Он сказал, что когда вы будете смотреть сквозь эти окна, ваши глаза смогут отделить реальность от иллюзии.
Я думал над этими словами на протяжении всего обратного пути в Касабланку. Утро выдалось ясным и гораздо более прохладным, чем в предыдущие дни. Вдоль дороги торговали плодами кактуса и сливами. Камаль все время молчал. Губы его были плотно сжаты. Он дышал носом, пыхтя, как жеребец перед забегом, словно его переполнял гнев. Я спросил, о чем он думает. Он не ответил. И вдруг неожиданно свернул с шоссе на грязную фунтовую дорогу. Пыль окутала нас. Я страшно удивился и поинтересовался:
— Куда это мы?
— Небольшой крюк.
Полчаса мы ехали в противоположном от Касабланки направлении. По обеим сторонам дороги тянулись поля, жирный африканский краснозем. Я молчал. Мне казалось, что мы заехали в какое-то гиблое место, туда, откуда нет возврата.
И вот на очередном перекрестке Камаль резко нажал на тормоз. Из-под внезапно затормозившего джипа в обе стороны полетела похожая на тальк пыль. Камаль вышел из машины. Он сказал, что хочет проверить выхлоп. В этот момент из-за кустов появились два человека. Они походили на городских чернорабочих. Камаль поздоровался с ними, словно со старыми друзьями. Мне вдруг стало страшно. Впервые я испугался Камаля. Мне показалось, что сейчас вот он здесь, прямо на этом месте, и убьет меня. Ключ торчал в замке зажигания. Я был готов запрыгнуть на водительское место, включить передачу и свалить оттуда. Но тут Камаль вернулся к машине, завел ее, и мы поехали в город.
— Кто это был? — спросил я.
— Они хотели, чтобы мы подвезли их в Касу.
— Мне показалось, что ты их знаешь.
Камаль повернулся лицом ко мне. Его холодные карие глаза смотрели в упор. Рот был сжат так плотно, что выступили скулы. Мне стало неуютно от его взгляда. Но я не стал продолжать разговор, поскольку был уверен, что он почувствует мой страх. Я надеялся, что в ответ помощник рассмеется, хлопнет меня по спине или поделится со мной своим секретом. Но он не сказал ни слова.
В ту же неделю я получил еще одну открытку от Пита. На этот раз почерк был менее разборчивый, как будто писавший неважно себя чувствовал. В открытке говорилось: Подрезали. Теперь познаю Путь к Аллаху.Был указан и обратный адрес в Шафшаване, небольшом городке к югу от Танжера. Я показал открытку Рашане.
— Думаю, тебе следует съездить и проверить, все ли с ним в порядке, — сказала она.
— Но я с ним почти не знаком.
— И что?