Год ведьмовства
Шрифт:
На удивление, Марта смягчилась и посмотрела на нее если не с теплотой, то, как показалось Иммануэль, со смирением.
– В нем ты похожа на свою мать, – сказала она.
Коляска, запряженная мулом, тащилась по равнине, везя семейство Муров в собор. День стоял погожий. Солнце жарко целовало Иммануэль в шею, в воздухе пахло летом – потом, медом и яблоневыми цветами.
Всю дорогу она старательно воротила взгляд от Темного Леса. Марта с той самой ночи наблюдала за ней. Глаз у нее был зоркий, и Иммануэль
К тому времени, когда они подъехали к собору, большинство прихожан уже собрались на лужайке у входа. Иммануэль выпрыгнула из коляски и оглядела толпу в поисках Лии, но вместо этого наткнулась взглядом на Эзру, который стоял с компанией юношей своего возраста и стайкой девушек, среди которых были Хоуп, Джудит и еще несколько жен пророка.
Заметив Иммануэль, он кивнул ей в знак приветствия. Она помахала ему в ответ, все время ощущая на себе изучающий взгляд Джудит и остальных девушек, и скрылась во мраке собора. Там она и нашла Лию, которая стояла на коленях у подножия алтаря и молилась. Услышав гулкие шаги Иммануэль, она открыла глаза и повернулась к подруге.
Облаченная в белое, с длинными распущенными волосами, достававшими до поясницы, Лия была необыкновенно хороша. Она расплылась в улыбке и бросилась к Иммануэль со всех ног, сразу заключая ее в крепкие объятия.
Какое-то время они стояли молча и просто обнимались.
Наступал конец их дружбы – дружбы, которая связывала их с детства. В какой-то момент, за минувшие годы Лия успела стать женщиной, а Иммануэль – нет, и теперь их дороги должны были разойтись.
– Выглядишь, как настоящая невеста пророка, – сказала Иммануэль, стараясь не выдавать голосом своей грусти.
Лия просияла и немного покружилась, и бледные юбки ее обрядового платья разлетались, невесомые, как туман. Она собственноручно сшила их из шифона за несколько месяцев до свадьбы, работая ночи напролет при свечах, подшивая в нижние юбки стихи из Священного Писания, как это было принято у молодых невест. Ее ноги были босые и чистые, волосы – разделены пробором посередине. На шее у нее висел новый церемониальный кинжал из золота, очень похожий на те, что носили апостолы, разве что с более тусклым и очень коротким лезвием. Вертя его в руках, она заговорила:
– Я уж думала, ты не придешь. Я волновалась.
– Наш мул решил не торопиться, – отозвалась Иммануэль.
– Что ж, главное, что сейчас ты здесь. Ты нужна мне. Для поддержки.
– Я буду рядом. Я всегда рядом.
Лия потянулась к ней и ледяными пальцами взяла Иммануэль за руку. Разглядывая бинты, она спросила:
– Ты не хочешь мне рассказать, что случилось?
– Не горю желанием.
– А я хочу знать, и ты не можешь мне отказать, потому что сегодня день моей печати. Так что выкладывай.
Иммануэль уставилась на свои сапоги.
– Меня
– Неужели Марта постаралась?
Иммануэль кивнула, не глядя на нее.
– Она слишком строга к тебе. И сейчас, и всегда.
– На этот раз наказание было заслуженным. Можешь мне поверить.
Лия нахмурилась.
– Чем ты провинилась?
Иммануэль помедлила с ответом, отчасти стыдясь, отчасти боясь признаться.
– Я ходила в Темный Лес. Мой баран сорвался с веревки и убежал в деревья. Я хотела его догнать, но резко стемнело, и я заблудилась. Я уже отчаялась, думала там и заночевать, а утром снова попытаться найти дорогу домой… Но потом я услышала голоса.
– И что же говорили эти голоса?
Иммануэль запнулась.
– Я не понимала ничего из того, что они говорили.
– Так это были… чужеземцы?
– Нет. Не думаю. Но звуки, которые они издавали, даже не были похожи на речь. Это больше напоминало всхлипы и стоны. Это и привело меня к ним.
Лия сильно побледнела и казалась совсем плохой на вид.
– Как они выглядели?
– Высокие, худые. Ужасно худые. И они лежали вдвоем на лесной поляне, заключив друг друга в объятия, как должно мужу и жене.
У Лии округлились глаза.
– Что они сделали, когда тебя увидели?
Иммануэль уже почти начала рассказывать о дневнике своей матери, но вовремя осеклась. Им обеим будет лучше, если сейчас она придержит язык за зубами. Она боялась, что и так наговорила лишнего. В конце концов, совсем скоро Лия свяжет себя с пророком священной печатью. Иммануэль знала, какую силу несут в себе подобные обеты, и хотя Лия заслуживала ее доверия как подруга, став женой пророка, она больше не будет принадлежать сама себе.
– Ничего. Просто стояли. Я убежала, прежде чем они успели подойти ближе.
Лия долго молчала, словно решала, верить ей или нет. А потом…
– Чем ты думала, скажи на милость? В этих лесах опасно! Нас не зря учат держаться от них подальше.
Вспышка гнева пробежала по ее позвоночнику.
– Думаешь, я этого не знаю?
Лия схватила ее за плечо и стиснула так крепко, что Иммануэль поморщилась.
– Мало ли, что ты знаешь, Иммануэль. Ты должна пообещать мне больше никогда не ходить в Темный Лес.
– Хорошо.
– Вот и славно, – сказала Лия, и ее хватка ослабла. – Надеюсь, женщины, которых ты там видела, провалятся обратно в преисподнюю, откуда они выползли. Здесь им не место.
– Но здесь их и не было, – тихо сказала Иммануэль. – Они были в Темном Лесу.
– Разве власть Отца не простирается и над лесом?
Иммануэль подумала о дневнике матери, о четырех словах на его последней странице: «Кровь. Мор. Тьма. Резня».
– Быть может, Отец отвернулся от леса, – проговорила она, стараясь не повышать голоса. – У Него – свое царство, у Темной Матери – свое.