Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды
Шрифт:
— А меня Клавой…
— Что же случилось, Клава?
— На целину мы поехали, — сказала она. — Вместе. И на заводе работали вместе. На электроламповом. Слесарь он…
— А дальше?
— Мать у меня захворала. Обещала ему: навещу и вернусь. Он телеграммы слал. Не приедешь, писал, брошу все и уеду. А как я могла маму оставить? Теперь вот могу…
— Выздоровела мама?
— Умерла.
Она закусила губу.
Прошло несколько мгновений, пока я решился сказать:
— Что ж, Клава,
Она молча покачала головой.
— А он, Вася ваш, — продолжал я, — что же он, не понимал, что ли? Не верил?
— Слабый он, — задумчиво, как бы про себя сказала девушка. — Не может один… Тай, на целине, трудно… В палатках живем… Со мной бы остался. А так вот — уехал…
— А может быть, он… — начал было я, но в эту минуту из репродуктора прозвучал голос:
— Тундрогорск, шестьдесят два, восьмая кабина! Я вскочил. Восьмая кабина была той самой, в которой так долго находился густобровый человек.
— Подождите меня, не уходите! — уже на ходу крикнул я Клаве и бросился в кабину.
Как только я затворил за собой дверь, под потолком зажглась лампочка. В кабине стало светло. Я схватил телефонную трубку.
— Говорите!.. — услышал я металлический женский голос.
— Говорю!.. — произнес я в ответ. — Тундрогорск!
— Кого надо? — спросили меня очень издалека.
— Девушка, — сказал я, почти прижимая губы к микрофону, — мне «Туннельстрой» надо, слышите! Второй дом!
Во втором доме жил Орлов. Телефон стоял в коридоре, в двух шагах от двери его комнаты.
Голос исчез. Слышно было только ровное, далекое гудение. Потом я услышал:
— Не отвечают!
— Звоните! — громко крикнул я. — Еще раз позвоните! Ответят! Слышите?
Голос снова исчез.
Прижимая трубку к уху, я опустил откидное сиденье. Прошло какое-то время. «Хорошо, что заказал десять минут!» — подумал я. Посмотрел в зал через стекло. Клава все еще сидела на своем месте, а рядом с ней уселся теперь какой-то бородач с портфелем. И вдруг я услышал далекий голос Григория:
— Кто эto? Орлов слушает…
И как только я услышал его голос, все, все, что я видел сейчас и о чем думал, исчезло. Исчез этот хорошо видный через застекленную дверь зал и девушка с ее тревогами и бедой… Я видел перед собой только мой туннель, Григория.
— Гриша, это я, Андрей, здравствуй!
— Андрей! — удивленно переспросил Григорий. — Что-нибудь случилось?
«Почему он спрашивает?» — подумал я, но тут же понял: ведь сейчас около трех ночи!
— Нет, нет, Григорий, — поспешно ответил я, — ничего не случилось. Просто захотелось услышать твой голос.
— Что?
— Все в порядке! — крикнул я. — Хочу узнать, как вы там живете!
— Подожди, я надену туфли, —
Наступило молчание.
«Глупая затея! — сказал я себе. — Сам не сплю, поднял среди ночи человека…» Посмотрел в зал.
И опять вспомнил о Клаве. Но ее уже не было. На ее. месте сидел франтовато одетый парень, в шубе с шалевым воротником и в меховой шапке пирожком. Значит, ушла. Жаль. Сукин сын этот ее Вася…
— Ты слушаешь, Андрей? — раздалось в трубке. — Да, да, слушаю.
— Тебя стало хуже слышно.
— Просто я тихо говорю, — ответил я громче.
— Теперь лучше. Ты был в «Центропроекте»?
— Еще нет. Завтра пойду. Вернее, сегодня. А как дела на строительстве?
— В каком смысле? — Ну… вообще.
— Все нормально. Цемента нет.
— Ясно, — сказал я. Наступила пауза.
— Андрей, куда ты исчез? Ты меня слышишь?
— Да, да. Значит, на стройке все в порядке?
— Что же могло измениться за эти три дня? — недоуменно ответил Григорий.
— Да, да, конечно… — Я опять посмотрел в зал. Тот парень по-прежнему сидел, засунув руки в карманы своей щегольской шубы. А девушки нет. Ушла. Вернется в пустую комнату, в которой несколько дней тому назад умерла ее мать. Будет плакать.
— Андрей, в чем дело, куда ты все время исчезаешь? — раздался раздраженный голос Григория.
— Как Ирина? — спросил я и вздрогнул. Этот вопрос вырвался у меня как-то совершенно неожиданно, помимо воли.
— Ирина? — переспросил Григорий и тоже умолк на мгновение. — Ничего, спасибо. Я ее увижу завтра. Передать привет?
— Передай, если хочешь, — сказал я.
И вдруг я снова увидел Клаву. Она медленно пересекала зал, направляясь к выходу. Не знаю, откуда она появилась. Я увидел ее лишь тогда, когда она уже прошла мимо двери моей кабины.
— До свидания, Григорий! — крикнул я.
— Подожди! — послышалось в ответ. — Ты, наверное, хотел мне что-нибудь сказать?
— Нет, нет, ничего. Только узнать про туннель. Прости, что поднял ночью. Прощай!
Не дожидаясь ответа, я бросил трубку на рычаг и выскочил из кабины.
Я догнал девушку, когда она была уже в вестибюле телеграфа.
— Послушайте! — крикнул я.
Она обернулась, увидела меня и вдруг радостно, широко улыбнулась.
— Пришел, — сказала она и повторила: — Пришел! Там снегопад у них, заносы. Восемь часов, говорит, до Актюбинска добирался!
Я так обрадовался, как будто исполнилось самое горячее мое желание.
— Ну вот видите! — воскликнул я. — А вы волновались…
— Да, ошиблась. — Улыбка не сходила с лица девушки. — Он говорит: «Ты что же, меня за труса считаешь, вроде за дезертира?» — И объявила без всякого перехода: — Завтра поеду!