Годен к строевой!
Шрифт:
Багор с Замором зафиксировали некогда прохудившуюся емкость. Старший сержант поставил одну ногу на канистру, а другую довольно ловко, учитывая отсутствие опыта, перебросил через коня. Резвый стоял спокойно, ничем не выдавая беспокойства по поводу появившегося на спине наездника.
Агапов побледнел, пригнулся к шее лошади и схватил ее за гриву.
– Снимите меня, - прошептал он, покрываясь испариной.
– Да чего вы нервничаете, товарищ старший сержант. Давайте кружок пройдем, - Бабочкин радовался возможности продемонстрировать перед всеми
– Кружок?
– У сержанта обозначилось на лице легкое мучение.
– Не надо, он дергается подо мной! Эй, снимите меня отсюда, духи!
– Крик пришелся прямо в ухо лошади.
Издевательства Резвый терпеть не собирался. Теперь он на самом деле дернулся. Повел головой и скосил глаз на Бабочкина, вопрошая о случившемся буйстве на собственной спине. Солдат поспешил успокоить коня, но тот не внял его увещеваниям и поглаживаниям, так как дембель, ухватившись за шею лошади, продолжал орать.
– Духи, сволочи, всех урою, фанеру расшибу, я вас всех, вашу мать, зачморю!
Коняка вздыбился, немного подсев и оторвав от земли передние ноги.
– Прекратите, товарищ старший сержант, вы перепугаете его.
– Молчите, молчите, суки! И снимите меня вниз, скорее!!!
– Да кому ты на хер сдался, - бурчал довольный Простаков, облокачиваясь на подвернувшегося под руку рядового.
– Не трогай меня, здоровый, - выкрутился Заботин и побежал к Бабе Варе.
– Душара, давай снимай его!
– Дембельский приблудень пользовался возможностью заслужить благодарность от старослужащих. Они его не обижают никогда, разве порой попросят достать сигаретку там или мясца из столовой.
– Я лошадь держу, - спокойно возражал Бабочкин, стараясь успокаивать не на шутку разволновавшегося Резвого.
К Простакову подошел Мудрецкий и тоже попросил о помощи.
– Нам коня вернуть надо. Ты бы пошел остановил его.
– Вы приказываете, товарищ лейтенант?
– Приказываю?
– задумался Мудрецкий.
– А тогда ну его, пусть покатается.
Юра не питал к Агапову высоких чувств.
– Да пусть.
Тем временем залегший на спине животины дембель продолжал выть, выводя из себя в целом спокойную лошадку. Одновременно и животина заводилась от его воплей, все сильнее передавая нервное возбуждение седоку. Напряжение росло, как скатывающаяся с гор лавина.
– Духи, быстрее, быстрее кто-нибудь! Твари паскудные, гады подлые!!!
Предчувствуя неотвратимое, Баба Варя просил дембеля:
– Помолчите, помолчите, товарищ старший сержант.
– Пошел ты…
Бабочкин вспомнил, что до армии он был человеком, и безропотно согласился, выпустив из рук поводья.
Резвому теперь осталось только сбросить горлопана - и он свободен. Лошадь сделала пару шагов вперед. Живое заходило под Агаповым, и он стал сползать на сторону. Стараясь не допустить падения, сержант покрепче сжал ногами бока лошади.
Конь перешел на шаг. Солдаты благоразумно расступились.
– Остановись, лошадка, остановись,
И конь встал.
Отдышавшись, наездник решил предпринять попытку слезть самостоятельно. Первым делом надо сесть. Он стал потихоньку выпрямляться. У него получилось. Сидя на коне, дембель гордо обвел взглядом всех стоящих на земле и басовито произнес:
– Сыны.
После чего развязно так похлопал лошадь по спине. Резвый воспринял «сыны» - как «но», а похлопывание как одобрение и снова пошел. Не прогнув вовремя спину, Агапов тут же потерял равновесие и, наклонившись вперед, заорал:
– Ты остановишься сегодня, сука, или нет!
– Скорее не сука, а конь, - снова возник Фрол со своим твердым средним образованием.
– Да мне по херу, кто это! Стой, блин!
Но лошадь - не дух, ей не прикажешь.
Резвый взял с места в галоп. Стоящие на пути лошади солдаты отпрянули в стороны. Баба Варя бросился следом за Резвым, а тот все ускорялся, так как наездник запустил с перепугу руки в его гриву и больно драл волосы.
– Стой!
– Бабочкин бежал следом. Лошадь неслась прямо на освещенное фонарями заграждение из колючей проволоки и неминуемо должна была отвернуть. Не вконец же обезумела.
Агапов видел стремительно приближающуюся колючку и выл во всю глотку:
– Нет! Не надо!
Баба Варя бросился наперерез. Действительно лошадь отвернула и тем самым позволила маленькому и ловкому укротителю вцепиться в поводья и повиснуть на них. Резвый встал как вкопанный, несколько развернувшись на месте. Седок по инерции оторвался от жеребца и, перекувырнувшись через его голову, полетел прямо на оказавшегося поблизости Простакова, также предпринявшего попытку достать животину. Ему было жалко лошадку, если она пострадает из-за надушенного всяким говном сержанта.
– Лови!
– орал Агапов, успев перекувырнуться в воздухе через голову. Он летел, растопырив руки в стороны, словно птица, и орал.
– Не смогу, - Леха отстранился, и дембель влетел мордой в канистру.
Бзден-н-н-нь!
Лошадь совершила полный круг.
– А-а-а-а!
– стонал сержант.
– Чего ты?
– не понимал Леха.
– Ничего же не хрустнуло.
– Сволочи, скоты, падлы!
– выл Агапов.
Баба Варя ждал казни. Но обошлось, так как к лежащей на земле канистре подбежал Кикимор и издевательски пнул ее ногой.
Бзден-н-н-нь!
– Как башка, французский пидрила?! Накатался?!
«Ваше благородие» медленно встал на ноги.
– Молчи, Кикимор. Как же мне херово! Херово! Забота! Чаю!
– Где же я раздобуду?
– вяло возразил слоник. Но тут же понял, как он не прав.
– Бегом, воин, - Агапов продолжал охать.
Бабочкин кое-как успокоил животину. Больше желающих прокатнуться не оказалось.
Резвый, видимо, в силу житейской мудрости, не переживал по поводу свалившейся на него ночной работы и на радость всему взводу безропотно принялся за свое конское дело.