Годен к строевой!
Шрифт:
На ближайшем к окну очке сидел второй дневальный третьей роты. Лысенький пацанчик восемнадцати лет застыл в позе курицы, несущей очередное яйцо.
– Пока он срет, я наряд не приму, - Батраков не скрывал удовлетворения от собственной выходки.
Оправляющийся стал лупать глазами, не понимая, в чем он мог провиниться.
– Какай, какай спокойно, деточка, - успокоил подчиненного Деев.
Фон под начавшими пробиваться после радикальной стрижки черными волосиками стал красным, и это случилось не
– У меня дневальные, когда я сдаю наряд, не срут.
Деев заржал.
– Ну ты и урод!
В этот момент сидящий на очке дневальный хорошенько поддал.
– А-а-а! Газы!
– Батраков ломанулся из туалета и неожиданно для себя врезался в грудь здорового мужика. Подняв голову, сержант увидел перед собой комбата.
Если бы у Батракова была матка, она бы у него опустилась.
– Что, товарищи сержанты, молодым спокойно не даете избавляться от следов домашних пирожков?
Женя отступал до тех пор, пока не вдавил каблук в нос сапога Деева. Понятное дело, получил тычок по почке и остановился.
Доделавший дела, видимо, от неожиданного появления высокого начальства, дневальный хотел было подняться с занятого места, но Стойлохряков остановил его:
– Посиди еще немного, сынок, ноги крепче будут.
Резинкин пожалел, что не остался в коридоре.
– Чей дневальный на посту?
– Мой, - нехотя признался Деев.
– Только заступили?
– Нет, сдаю химикам, - Деев показал глазами на Батракова.
– Придется отстоять еще одно дежурство. Когда я вошел на этаж, команды «смирно!» подано не было.
Старший сержант стиснул зубы.
– А теперь, товарищи военнослужащие, займите свободные места по полной программе.
Комбат слыл большим юмористом, но никто не хотел становиться объектом его шуточек.
Пацаны оторопели.
– Быстрее! Снимаем штаны и размещаемся на гнездах!
Первым рванулся исполнять приказание Деев. Он быстрее солдат занял позицию рядом со своим дневальным и преданно уставился на Стойлохрякова.
Резинкин переглянулся с Гришей. В глазах было одно: «Залетели».
– Товарищ подполковник, - начал нудить Батраков, пытаясь выкрутиться.
– Не мычи, теленок, у меня сиськи нету. Снимай штаны и в позицию.
– Может…
– Отставить, вон смотри, сержант уже разместился.
Резинкин вместе с Заботой, скривив рты, нехотя сняли штаны и сели. Батраков повернулся к предназначенному ему очку.
– Ритм одна секунда, - скомандовал он, и Забота тут же начал хлопать в ладоши. Резинкин, желая избежать возможного базара посреди ночи, стал поддерживать сослуживца.
Встав сперва по стойке «смирно», через три такта Батраков двинулся к очку. Он старался выполнять все движения четко под счет. Сержант с отмашкой рук поднял согнутую в колене ногу над первой ступенькой
Стоя на узкой полоске перед дырой, Батраков замер на мгновение, затем подпрыгнул, прокрутился в воздухе вокруг своей оси, приземлился уже над очком с расставленными ногами, тут же спустил штаны, тряхнув хозяйством перед комбатом, и присел.
– Ритм убрать, - приказал Батраков и с наполненным служебным рвением лицом повернул голову вправо, выполнив команду «равняйсь!», затем стал вновь смотреть перед собой в бесконечность.
– Так и быть, - ласково произнес комбат, - добавлю пять дней к отпуску, люблю шутку. И пятнадцать к сроку службы, строевая хромает.
Батракову стало намного хуже, чем остальным. Деев - так тот просто улыбался.
– Ну вот, теперь вы все засранцы и все равны друг перед другом и передо мной, - комбат стал медленно прохаживаться туда-сюда перед солдатами.
В туалет заглянул Кикимор. Узрев посиделки, он вначале, ничего не подозревая, отправился к свободному пункту приема отходов как раз напротив двери.
Увидев комбата, идущего к нему навстречу вдоль рядка очкистов и продолжающего читать мораль, Кикимор замялся. Вряд ли до него дошел смысл слов, ему было достаточно того, что он наблюдал. Дембель посмотрел на Батракова и по его лицу понял, что Стойлохряков здесь не для того, чтобы помочь им произвести необходимую организму гигиеническую манипуляцию с использованием, как это обычно в армии, листика из устава.
Лицо Кикимора на мгновение сковала судорога, после чего он, в три погибели согнувшись, вылетел прочь в коридор. Его ржание раздавалось уже где-то далеко. Резинкин был уверен, что все они станут героями анекдотов.
– Мне стало известно, что к нам едет ревизор. Вряд ли вы знакомы с классикой…
– Это Гоголь, - подал голос Заботин, успевший закончить десять классов в своем родном Свердловске.
– Не Гоголь, а комиссия. Из округа едут проверять нашу часть. В любой день на этаж могут зайти. Поэтому дежурить будете вместе с химиками, - подполковник прошелся суровым взглядом по сержантам.
– Вас пятеро плюс дневальный на тумбочке. Цель - за сутки превратить этот сортир во дворец.
Все стали панически осматриваться по сторонам. Потолок прописала вторая рота, что живет над ними. Дверь в туалет держится на одной петле и поэтому всегда открыта. Широкий подоконник, оконная рама, наверное, никогда и не были белыми. Целого стекла Резинкин здесь никогда не видел, в форточке его вообще не было. Пол - голый бетон, покрытый множеством мелких ямок, в которых в лучшем случае стоит вода после уборки дневальным. Сам постамент - две ступеньки, выложенные коричневой плиткой. Что тут можно сделать?