Годуновы. Исчезнувший род

Левкина Екатерина

В это время в Польше объявился самозванец – Лжедмитрий. Стремительному распространению легенды о чудом спасшемся царевиче Дмитрии способствовали не только покровительство самозванца польского короля Сигизмунда III и поддержка политических противников Бориса, но и настроения и ожидания русского народа, возрадовавшегося появлению «прирожденного государя» и верящего в «доброго царя». Слух о возвращении царевича Дмитрия распространилась со скоростью света. А между тем «добрым царем» на самом деле был неразборчивый в средствах изменник, который еще до вступления на Русскую землю заключил тайные соглашения с Сигизмундом III о передаче Речи Посполитой обширных территорий Московского государства. Помимо этого, перейдя веру, он обещал своим польским покровителям, что обратит в католичество все православное царство Московское в католичество за один год. Также он обещал

жениться на подданной польского короля, Марине Мнишек, дочери Юрия Мнишека, который представил Лжедмитрия Сигизмунду III.

Очень быстро московским властям стало известно настоящее имя самозванца. Им оказался беглый монах-расстрига Григорий Отрепьев. В августе 1603 года Борис Годунов через Посольский приказ обратился к первым польским покровителям самозванца с требованием выдать «вора». В России в это время старательно пресекались слухи о самозванце, ведь они порочили царя Бориса Годунова, объявляя его причастным к гибели царевича Дмитрия, который умер за семь лет до того, как Борис взошел на престол. Но когда Лжедмитрий вторгся в Россию, слухи об объявившемся царе-избавителе уже невозможно было искоренить.

Первое вторжение Лжедмитрия, организованное при поддержке польского короля, потерпело полный крах. Можно предположить, что династия Годуновых так и не была бы сброшена с трона, если бы не внезапная кончина Бориса. Злостная клевета, обвинения в убийствах, измены и предательства подданных, – все это сильно подорвало здоровье царя.

Кончина царя Бориса усугубила смуту в Российском государстве, расчистила путь самозванцу, погубившему династию Годуновых. Преемник Бориса, его сын Федор, «подавал народу твердую надежду, что будет добрым, благочестивым царем», но, как известно, правил после смерти отца лишь два месяца. Таким образом, царевна Ксения стала свидетельницей внезапного и трагического падения своего рода и предательства тех, на кого Годуновы возлагали свои надежды.

Когда по приказанию Лжедмитрия I были убиты молодой Федор и его мать-царица, Ксению изменники не тронули. Оказалось, что самозванец, наслышанный о необычайной красоте Ксении, «дщерь повелел в живых оставити, дабы ему лепоты ея насладитися». 10 июня 1605 года князья-убийцы Василий Голицын, Василий Мосальский, Михаил Молчанов и Андрей Шерефетдинов в сопровож дении отряда стрельцов ворвались на подворье Годуновых, захватили царицу Марию Григорьевну и ее детей и развели «по храминам порознь». Отчаянно вырывавшуюся Ксению увезли в дом к одному из убийц ее матери и брата, князю Мосальскому. Позже она узнала, что народу объявили, что царь и царица совершили самоубийство, «испиша зелья», а «царевна едва оживе». Хотя этому никто не поверил, так как люди собственными глазами видели странгуляционные борозды на шеях Федора и Марии Григорьевны, бояре запретили традиционный обряд погребения и велели закопать царя и царицу как самоубийц.

В это время осиротевшую Ксению продолжали удерживать в доме князя Василия Мосальского. О чем думала несчастная царевна? Догадывалась ли она, что ее поведут на поругание к авантюристу-само званцу? Надеялась ли на чудесное избавление?

Летом 1605 года Лжедмитрий вступил в Москву. Попытка Василия Шуйского в первые дни пребывания самозванца в столице «не дать ему сесть на царство» не удалась и едва не стоила ему жизни. 18 июля в Москву из ссылки вернулась вдова Ивана Грозного, Мария Федоровна Нагая, и во всеуслышание объявила Лжедмитрия I своим сыном. Признание мнимой матери окончательно убедило тех, кто все еще сомневался в царском происхождении самозванца. В обстановке неумолкающего ликования по поводу обретения истинного государя Гришка Отрепьев был венчан на царство.

По приказанию Лжедмитрия I князь Василий Мосальский привел Ксению к нему во дворец. Русский художник Н. Неврев написал картину, изображающую этот момент. На ней царевна рыдает, закрыв лицо рукою. Невозможно даже представить себе, что чувствовала она, понимая, что ее отдают на поругание самозванцу, по приказу которого убили ее родных, человеку, внушавшему ей омерзение и своими поступками, и своей наружностью. По словам современников, Лжедмитрий был приземистым, небольшого роста, широким в плечах, почти без талии, с короткой шеей и огромными руками разной длины. Лицо у него было грубое, желтое, безусое, глаза маленькие, взгляд колючий, толстый нос по форме напоминал башмак, а возле носа росли две большие синие бородавки.

По свидетельствам отечественных и иностранных современников, Лжедмитрий продержал Ксению у себя наложницей целых шесть месяцев. Голландский

дипломат Исаак Масса, живший в то время в Москве, рассказывал, что самозванец предавался безудержному разврату. Ему тайно приводили хорошеньких девушек и монахинь, к которым, если ни уговоры, ни деньги не помогали, применялось насилие. Исаак Масса писал о самозванце: «Он был распутником, ибо всякую ночь растлевал новую девицу, не почитал святых инокинь и множество их обесчестил по монастырям, оскверняя таким образом святыни».

Нахождение у самозванца Ксении весьма тревожило будущего тестя Лжедмитрия I, Юрия Мнишека. Он прекрасно пони мал, что его дочь уступает по красоте русской царевне. Марина не обладала ни женской привлекательностью, ни обаянием.

Спустя полгода после вступления на престол Лжедмитрий так и не пригласил Марину к себе в Москву. Наконец в декабре 1605 года Юрий Мнишек обратился к самозванцу с письменным выговором: «Так как известная царевна, дочь Бориса Годунова, живет вблизи вас, то по моему и благоразумных людей совету благоволите ее удалить и отослать подалее». Лжедмитрий, получив письмо, спорить не стал и сослал Ксению в глухой Горицкий монастырь на Белоозере, где она была пострижена в монахини под именем Ольги. Уже не надеялась царевна когда-либо возвратиться в столицу и поплакать на могилах своих родных, постоянно горевала о своем прошлом, печалилась о судьбе своей семьи и всей России. Тогда-то и сочинила Ксения песни, некоторые из которых были найдены в записной книжке английского священника и переводчика Ричарда Джеймса. Вот одна из них:

А светы вы, наши высокие хоромы! Кому вами будет владети после нашего царьсково житья? А светы, браные убрусы! береза ли вами крутити? А светы, золоты ширинки! лесы ли вам дарити? А светы, яхонты-серешки! на сучье ли вас задевати, — после царьсково нашего житья, после батюшкова представленья а света Бориса Годунова? А что едет к Москве Рострига да хочет терема ломати, меня хочет, Царевну, поимати, а на Устюжну на Железную отослати, меня хочет, Царевну, постритчи, а в решетчатый сад засадити. Ино охте мне горевати: как мне в темну келью ступити, у игуменьи благословитца?

Лжедмитрий I был убит 17 мая 1606 года в результате дворцового переворота, организованного дворянами-заговор щи ка ми и поддержанного народом. Новый царь Василий Шуйский перевел Ксению Годунову во Владимирский Княгинин монастырь. Дабы укрепить авторитет власти и дискредитировать идею «доброго царя Дмитрия», по приказанию Шуйского останки семьи Бориса Годунова были торжественно перенесены из Варсонофьевского монастыря в Троице-Сергиевский. Гробы с прахом царского семейства бояре и монахи несли на руках, а царевну Ксению везли следом в закрытых санях. Она громко плакала и причитала. Очевидец Конрад Боссов приводит в «Московской хронике» ее причитания: «О горе мне, бедной покинутой сироте! Самозванец, который называл себя Димитрием, а на самом деле был только обманщиком, погубил любезного моего батюшку, мою любезную матушку и любезного единственного братца и весь наш род, теперь его самого тоже погубили, и как при жизни, так и в смерти своей он принес много горя нашей земле. Осуди его, господи, прокляни его, господи!»