Годы огневые
Шрифт:
Вот так ясно и точно — сразу после провозглашения Советской власти — уральские рабочие определяли свои конкретные задачи управления заводом, хозяевами которого они стали.
Передо мной еще страницы, написанные в те первые дни существования Советской республики:
«Без руководства специалистов различных отраслей знания, техники, опыта, переход к соцпализму невозможен, ибо социализм требует сознательного и массового движения вперед к высшей производительности труда по сравнению с капитализмом и на базе достигнутого капитализмом…»
Это — слова Ленина, сказанные им еще в 1918
И я вновь гляжу на пожелтевший лист бумаги, написанный уральцами, и как бы вижу перед собой людей, сразу и по–деловому вставших во главе великого движения к социалистическому труду…
Тысячи лучших представителей народа, вернувшись с фронтов гражданской войны, садились за парты. Перед ними стояла сложнейшая задача — «обогатить свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество». Из них и вышли первые кадры руководителей нашего хозяйства.
За сорок восемь лет революции в плеяду командиров индустрии, строительства, сельского хозяйства вливались представители все новых и новых поколений. Немало среди них сегодня и моих ровесников. Тех, кто в годы юности приобщался к подвигу народа на стройках первых пятилеток.
В их числе — и мой старый друг, с которым я встречался на стройке гиганта советской металлургии Краматорского завода. Несколько лет назад он послужил мне прообразом Балуева.
Он пришел на строительство чернорабочим. Это название профессии или, вернее, человека, не имеющего профессии, осталось от дореволюционных времен. Тогда оно было унизительным и обидным. В новых условиях и это имя стало почетным, ибо каждого из нас окружала атмосфера высокого подвига, каждый чувствовал себя соучастником исторического переустройства страны.
Он работал лучше других. Не щадя себя. И даже в своем нехитром деле умно и изобретательно. Вскоре его назначили бригадиром грабарей. Его бригада вышла в передовые. Но страна двигалась вперед невиданно быстрыми темпами. Ширился размах строительства. Все больше требовалось руководителей производства. И растить их надо было из людей, которые проявили на самой низовой работе организаторский талант, умение руководить, умение воспитывать. Балуева (так я и буду называть своего друга) послали на рабфак, потом в Промакадемию. Закончить академию ему не удалось. Новые руководители нужны были срочно — и, оторвав от учебы, его бросили на новую стройку. С тех пор этапы его жизни — это этапы строительства нашей промышленности.
Совсем недавно, когда вся страна обсуждала решения сентябрьского Пленума ЦК КПСС, Балуев приехал с очередной стройки в Москву, и мы снова встретились.
За несколько дней до нашей встречи я был на крупном машиностроительном заводе. В разговоре со мной один молодой инженер сказал:
— А трудно вашему Балуеву теперь работать. Сил не хватит перестроиться. У него мозг весь по старой системе скроен. Ему теперь только до пенсии дотягивать.
Мои попытки спорить ни к чему не привели. Молодой человек остался при своем мнении.
Обеспокоенный этим разговором, я спросил Павла Гавриловича, уверенно ли он себя чувствует сегодня, не трудно ли ему будет работать в новых условиях, требующих от всех и каждого научного подхода и инициативы. Ведь была же все–таки «кольчужка
Он усмехнулся:
— Сам же ты целую книгу написал про то, как я приказ сверху нарушил. Значит, не очень–то глубоко в меня это бумагопочитание вошло.
— А твой прораб Фирсов?
— А что он? Он от этой кольчужки с большим восторгом освободится, легче только станет человеку. А ответственности не ему бояться. Нет, за него не бойся. Реформа только освободит его от необходимости, как бывало иной раз вчера, разные трюки придумывать, чтоб от ненужной опеки уходить.
— Но в моей книжке — и про бессонные ночи, и про авралы, к которым ты в общем–то привык. А теперь время расчета, обстоятельного подсчета выгоды. Авралы будут окончательно, «по закону» рассматриваться браком в работе.
— И правильно! — воскликнул Павел Гаврилович. — Хватит мириться с авралами. Я лично всегда бываю по–настоящему доволен собой, когда мне вроде бы и нечего делать на стройке. Случись аврал — я виноват. Значит, не сумел что–то наладить в производстве. Без этого можно обходиться. А теперь особенно… Права у меня огромные. Значит, и вся ответственность на мне. Придется здорово приналечь, чтобы дело поставить, как требуется, по–научному. Теперь ученый рядом с нами должен встать, теперь науке в хвосте плестись совсем неудобно… Помнишь ведь, как раньше трубы изолировали? При такой механизации авралы были неизбежны.
Я понимаю, о чем говорит Балуев и на что он надеется теперь.
Сразу же после войны страна приступила к строительству нескольких трубопроводов. Но техникой эти стройни были обеспечены слабо. Зачищать трубы приходилось вручную — обычными кирпичами. Изолировку делали тоже без всяких приспособлений. Не было кранового хозяйства, не было трубоукладчиков. А ведь в стране существовала могучая тракторная промышленность, работало множество научных и проектных институтов. Они могли бы еще до начала строительства создать необходимые механизмы. Но наука отставала от производства. И только после того, как строители настойчиво потребовали дать им машины, они были в короткие сроки созданы.
Теперь, читая решения сентябрьского Пленума, Павел Гаврилович думал о том, что решения Пленума е удивительной точностью учитывают и его потребности.
— От науки мы еще многое потребуем, — добавил Павел Гаврилович. — Скажем, та же изолировка труб. Когда нам первые изолировочные агрегаты прислали, мы хоть от радости не плясали (понимали, что это не дарят нам, а долги отдают — при социализме воспитаны), но все же были очень довольны. А теперь считаем, что эти машины в принципе — невыгодное дело. В век химии живем. Значит, нужно, чтобы трубы на стройку приходили не голенькие, а в пластмассовой одежде. Теперь потребуем — пусть ученые приспособят на это дело какой–нибудь подходящий полимер. И трубы наши вечно будут работать… Я тебе когда–то говорил, что мечтаю всю страну сетками трубопроводов опутать, как электрическими линиями. Так вот, деловые расчеты на несколько лет мою мечту приближают. Видишь, как интересно! Поэты когда–то считали, что мечта и выгода — вещи несовместимые. А теперь они рядышком под руку идут.