Годы огневые

Кожевников Вадим Михайлович

Будучи настоящим военным человеком, Хупер мгновенно появился в канцелярии в полной походной форме, выражая этим свою готовность ко всяким неожиданностям. Но здесь его ждали только деревенские старики и старухи с детскими учебниками в руках. Несмотря на испытания войны, Хупер сохранил природный английский юмор. Он осведомился у почтенных посетителей: «Не принимают ли они канцелярию Военного управления за воскресную школу?» Никто не улыбнулся этой тонкой шутке. Словенские крестьяне подходили к столу и, молча положив на него детский учебник, уходили из канцелярии.

Хупер остался один за

баррикадой из букварей: после некоторых размышлений он принял решение расследовать причину таинственной демонстрации. Хупер приказал писарю пригласить представителя власти, но не той, которую назначил он, Хупер, а той, которой он, Хупер, не признавал. И когда пришел член Народно–освободительного комитета, Хупер задал, без всяких околичностей, вопрос: «Что все это значит?» Он знал — это люди прямые и серьезные и не любят, когда с ними ведут цела лисьими тропами.

Член комитета объяснил:

— Родители не хотят, чтобы дети учились по этим учебникам.

— Ну, а мне какое дело? — возмутился Хупер.

— Эти учебники издало Военное управление.

— Бросьте врать! — сказал Хупер.

— Сегодня вы будете обыскивать наши школы и конфисковывать буквари, которые не были изданы Военным управлением.

— Знаете, — вежливо сказал Хупер, — я могу вас расстрелять за оскорбление английского офицера.

— В Набрежине военный комендант уже закончил эту операцию. Вы, наверное, не просмотрели еще утреннюю почту с приказами?

— Ну, а почему я должен конфисковывать буквари? — беспокойно поглядывая на жестяной поднос с пакетами, спросил Хупер.

— В этих букварях есть картинка, на которой изображен партизан и на его пилотке звезда.

— Ну и что?

— Знаете, — сказал член комитета, — вы храбрый парень, я уважаю вас за те ордена, которые вы заработали, сражаясь с фашистами. Кажется, вам пришлось действовать совместно с нашими партизанами, и тогда вам, наверное, нравились звезды на их пилотках, а теперь они не нравятся вашему начальству. Вам остается одно: скажите писарю, чтобы он доставал большой мешок, и отправляйтесь в школу. Зачем терять время…

В этот день я прибыл в злополучное словенское село и, к чести Хупера надо сказать, застал офицера больным, лежащим в постели.

Для того чтобы история с букварями была всесторонне ясной, мы вынуждены ввести читателя в педагогические дебри Военного управления Юлийской Крайны зоны «А».

Господин Сречка Барага, директор высшей гимназии в Триесте, служит советником у подполковника Симонити, главного руководителя Военного управления по делам просвещения народов Юлийской Крайны.

Сречка Барага имеет за плечами богатейший опыт также и в сотрудничестве с немецкими оккупационными властями. Но с немцами он работал более активно. Барага но только доносил на антифашистов, он лично пытал заключенных. Правда, в пытках он применял школьные пособия (все–таки педагог, ничего не поделаешь!). Так, например, добиваясь признания у партизана Матеужа Хити, он намотал его усы па карандаш и вырвал их с кожей. За соучастие в убийстве югославских учителей, профессоров и ученых–антифашистов решением народного суда Сречка Барага признан военным преступником и приговорен к смерти.

Но, пользуясь выражением английской

газеты «Манчестер гардиан», «этот добродушный старичок» сейчас добросовестно отдает весь свой жизненный опыт Военному управлению. Не знаю только, зачем умиленному журналисту из «Манчестер гардиан» понадобилось называть сорокапятилетнего Барагу «старичком». Из почтительности, что ли?!

Недавно Сречка Барага и подполковник Симонити посетили югославскую школу в предместье Триеста. Видимо, весна повлияла — захотели они послушать пение. Ребята, движимые лучшими намерениями, начали громко и весело петь партизанскую песню.

В одно мгновение пение было прекращено, учительница этой школы Валерия Гловач — тут же уволена.

Хотелось нам думать, что в подборе руководящих кадров народного просвещения Барага — единственная «ошибка» Военного управления, но, увы, это не так!

Позвольте, преодолевая отвращение, представить вам триестских «просветителей».

Костко Домииико, член фашистской партии с 1919 года, награжден орденом за «фашистские заслуги».

Тревизани Ренато, член фашистской партии с 1925 г., депутат фашистского парламента.

Удпно Манилио, фашист с 1919 г., член института «фашистской культуры», награжден немецким орденом «креста и орла».

Высший школьный инспектор в Горице Кацин — организатор «белой гвардии». И так далее.

Кроме того, каждая триестская школа имеет в своих списках учителей, которых ни разу не видели учащиеся. Эти «анонимные педагоги» только получают жалование. Для некоторых организаций школьный бюджет является пенсионной кассой, куда они ставят на прокорм безработных фашистов.

Боевой клич фашистских громил нам довелось услышать на совещании триестских «просветителей», когда при появлении словенских учителей кадры Бараш и его покровителя, стуча кулаками по столам, начали орать: «Вон славен, вон!»…

Под этим человеконенавистническом лозунгом, в течение двадцатипятилетнего господства фашистской Италии в Юлийской Крайне, были уничтожены все славенские школы, запрещены славенские газеты и журналы. 200 000 югославов заставили изменить свои фамилии на Итальянские; лилась кровь, совершались убийства и погромы.

Но и теперь этот лозунг живет.

Военное управление издало школьные программы. В итальянских учебниках курс истории продлен до 1945 г., — в словенских — только до 1920 г. История освободительной борьбы героического югославского народа оказалась в числе предметов, не дозволенных цензурой оккупационного управления.

В словенских школах Триеста итальянский язык является обязательным предметом, а в итальянских — словенский не обязателен. Словенам не разрешают открывать ни технические, ни сельскохозяйственные, ни ремесленные школы.

В словенских школах проводится насильственная вербовка в националистическую организацию «Данте Алигьери». Детям предлагали принести три лиры для сбора в пользу сирот, а потом вручали карточку с отметкой об уплате членского взноса (три лиры) в общество. «Данте Алигиери» входит в «Лигу Национале», организацию, которой руководит доктор Фаусто, член фашистской партии с 1920 г., и Ено Корридо, фашист с 1918 г., а с 1924 г. — член директории, руководящего органа фашистской партии.