Годы в броне
Шрифт:
Позади артиллерии расположились в ряд машины, в стороне были уложены ящики со снарядами. Никакой охраны, никакого движения.
Немцы не предполагали увидеть советских бойцов у себя в тылу. От неожиданности они растерялись, рассыпались в стороны. Не сразу пришли в себя и мы. Только спустя некоторое время, опомнившись, набросились на орудия и машины, забросали гранатами снарядные ящики. Немецкие артиллеристы, застигнутые врасплох, боя не приняли, нырнули в кустарник и скрылись в лесу.
Взрывы и пожары в районе вражеского артиллерийского дивизиона оказались загадкой и для наших войск, занимавших
Расправившись с артиллерийским дивизионом гитлеровцев, мы осторожно двинулись вперед, надеясь, что больше не наткнемся на немецкие подразделения.
Затишье длилось недолго. Откуда-то с востока грянула наша артиллерия. Над нами пролетели сотни снарядов. Обрушились они на ту самую поляну, которую мы недавно покинули.
Задержись мы на полчаса в районе боев, понесли бы неоправданные потери от огня своей артиллерии.
Наступило время дать знать о себе.
Навстречу летящим снарядам и пулям мы устроили такой фейерверк, какого никому из нас в жизни не приходилось видеть. Ракеты всех цветов озарили небо, воздух дрожал от криков "ура!".
Охваченные неудержимым порывом, мы не заметили, как оказались на краю какой-то деревушки. Из домов повыскакивали немцы и бросились бежать на запад. Над нами разрывались ракеты разных цветов и оттенков.
Человеческая лавина помчалась на манящие огни:
– Братцы, мы свои! Товарищи, мы русские! Ура!
Еще один бросок - и мы в объятиях друзей...
Группа генерала II. Г. Хоруженко в составе 220-й дивизии и уцелевших частей других соединений вела упорные оборонительные бои с фашистскими войсками в районе Старицы. Ей и были переданы вышедшие из окружения части нашей 242-й стрелковой дивизии.
Во время отступления погиб мой верный друг фельдшер Лаптев. Врач Людмила Федорова выдержала все невзгоды первых месяцев войны и осталась с нами на этом участке фронта. Виктор Сергеевич Глебов стал начальником штаба группы войск генерала Н. Г. Хоруженко, а меня назначили к нему начальником разведки. Так я оказался в числе тех, кому выпала честь сражаться на подступах к нашей столице.
* * *
Бои на Смоленщине, трудные дни отхода стали для нас той кузницей, в которой выковывалась воля к победе у бойцов и командиров.
Помню день, когда вызвал меня к себе Глебов, чтобы сообщить нежданное-негаданное:
– Поедешь учиться в Академию Генерального штаба. Понял, браток?
Новость ошеломила. Мне казалось, что на учебу в те критические времена посылали командиров, без которых можно было обойтись на фронте.
– Как же это, Виктор Сергеевич? Что я тебе плохого сделал? Испугался, что не справлюсь в новой роли?
Глебов притянул меня к себе.
– Чудак! Не ты ли шумел в батуринских лесах, когда тебя разлучили с танкистами?
– Виктор Сергеевич, пойми меня, дружище! Жизнь во все вносит свои поправки. Как можно оставить фронт? Я стал разведчиком, полюбил эту опасную и сложную военную профессию. Успел горячо привязаться к смелым ребятам-разведчикам... Теперь, значит, надо бросить все это? И когда! Гитлеровцы не сегодня-завтра начнут драпать на запад. А вы лишаете меня возможности драться за победу.
Мы
– И мне нелегко с тобой расставаться. Годы совместной учебы сблизили, а шесть месяцев боев на Западном фронте сроднили нас. Бои на Смоленщине, отход и окружение - разве это так легко забудешь... Нет, дорогой мой, это останется на всю жизнь... Но надо реально смотреть на вещи. Война только начинается. Ты, я, многие тысячи, миллионы людей потребуются в решающих; и завершающих сражениях за нашу Отчизну.
Ординарец Глебова принес завтрак, горячий чай. Разговор продолжался за столом.
– Ругай меня, не ругай - дело решенное. Твою кандидатуру я сам выдвинул, меня поддержали генерал Никифор Гордеевич Хоруженко и бригадный комиссар Федор Андреевич Дубовской. Мы единодушно решили, что ты заслужил право на учебу. Вчера тебе присвоили звание майор, вторично представили к ордену, чего еще хочешь? В тылу тебя ни в чем и никто не посмеет упрекнуть.
На этом наш разговор оборвался. Глебов торопился. Штаб дивизии сегодня перемещался в другое место.
Расстались мы сурово, по-солдатски.
Перемены в моей судьбе
Уфа встретила нас, слушателей ускоренного курса Академии Генерального штаба, сорокаградусным морозом. Легкая, видавшая виды шинель плохо защищала от холода. Шесть трамвайных остановок, отделявших наше общежитие от учебного корпуса, мы ежедневно преодолевали рысцой.
В стенах академии собралось с полсотни фронтовиков. Многие до этого командовали полками, некоторые успели поработать в армейских и фронтовых штабах, за плечами у каждого были многодневные бои. Пехотинцы и танкисты, летчики и моряки, прибывшие в Уфу, жили дружным коллективом, не замечая разницы в годах и служебном положении. Всех объединяли общие думы о войне.
Лекции чередовались с комплексными занятиями на картах, военные игры с выездами в поле. Начальник академии генерал Евгений Александрович Шиловский, начальник кафедры оперативного искусства генерал Герман Капитонович Маландин, профессор Алексей Иванович Готовцев и многие другие преподаватели сделали все, чтобы в короткий срок подготовить нас к будущим сражениям...
Несмотря на очень напряженную учебу, слушатели находили время и для общественной работы, с радостью выполняли партийные поручения. Мы знали, что за несколько месяцев войны население Уфы резко увеличилось. Знали, что Башкирия по-братски приняла и разместила на своей территории десятки эвакуированных предприятий и что они уже выпускают продукцию.
Накануне Дня Красной Армии райком партии направил меня докладчиком на один из заводов (он был эвакуирован из Харькова, но уже работал в три смены).
Собрание проходило в огромном ангаре. Теперь здесь был сборочный цех. Помещение плохо отапливалось. В стеклянном куполе во многих местах были выбиты стекла. Ветер гулял по цехам. А люди работали круглосуточно, причем большинство рабочих составляли женщины, старики, подростки.
В тот день я надолго задержался у харьковчан. Переходил из цеха в цех, рассказывал о положении на фронте. Беседуя с рабочими, старался найти самые теплые слова благодарности за их самоотверженный труд.