Годы
Шрифт:
— Куда будешь стрелять? Какой сектор обстрела пулемёта?
Пулемётчик не знал русского языка и молчал.
— Если пойдут немцы, сможешь стрелять?
Опять молчание.
— Огонь! — подал команду комдив.
Боец секунду помедлил. Слово «огонь» ему знакомо и он, поудобнее улёгшись, прицелился и нажал на спусковой крючок. Утренняя морозная тишина была нарушена звонкой пулемётной очередью.
После ночи, проведённой на морозе, было приятно очутиться в тёплой хате и напиться горячего чаю.
Алексей Петрович попросил меня поделиться своими впечатлениями.
— Я за одну ночь продрог и сейчас радёхонек и теплу и горячему чаю. А комсостав и красноармейцы передовых подразделений неделями не бывают в тепле. И
— Так немцы не привыкли в своей Западной Европе к холоду, а русскому солдату мороз нипочём. — сказал Дмитриев. И, с иронией, добавил чьи-то слова:
— От мороза русский солдат становиться здоровее.
Потом, перейдя на серьёзный тон, стал высказывать свои мысли:
— В мирное время мы говорили, что боец есть боец, и надо его готовить к трудностям боевой жизни. Нельзя растить его как тепличное растение, и, поэтому, надо проводить занятия в любых условиях погоды. Что можно возразить против этого? Ничего. Разве только то, что проведение занятий в поле в сильный мороз, большей частью напрасная трата времени. Ибо человек, у которого отмерзают ноги и коченеют руки, думает не о тактике боя, а о том, скоро ли эти занятия кончатся. И если ретивому командиру хочется закалить своих подчинённых на морозе, пусть он так прямо и говорит, что это, товарищи, не занятие, а закаливание на морозе. Конечно, тренировочные занятия нужно проводить и на морозе, но это уже тогда, когда усвоены основы. Но даже не в этом дело. Как бы ты не закалял человека на морозе, тебе, если ты не кретин, не придёт в голову разрушить тёплые жилища на том основании, что закалённому человеку здоровее на морозе, и он может, поэтому, обойтись без тёплого жилья. И тот, кто не стремиться облегчить быт бойца, а говорит что наш боец закалённый и ничего ему не сделается если он полежит недельку на снегу, тот… В общем, понятно, кто он. Причём этот щедрый на трудности для других, сам отнюдь не пренебрегает тёплой хатой и одеждой.
А я рассказал Дмитриеву, про один разговор с участником войны с Финляндией. На мой вопрос, быстро ли они привыкли к суровым морозам того года, он ответил:
— Одни привыкли раньше, другие — позже, но причина у всех была одна и та же. Как только бойцы одели вместо шлемов шапки-ушанки, вместо сапог — валенки, вместо шинелей — полушубки, а так же ватные штаны и меховые рукавицы, та как-то сразу и привыкли!
А вообще-то, давай-ка пофилософствуем по этому вопросу ещё. Вот служил я в Сибири и видел, что сибиряки и одеваются по-сибирски. Посмотри на едущего в розвальнях сибиряка. У него надеты добротные валенки, а в валенках нередки и меховые чулки, брюки часто тоже меховые, меховой жилет, а сверху овчинный полушубок. Да ещё волчья или собачья доха, или овчинный тулуп. Бывает мороз в 40, а возница, закутавшись в доху, вожжи держит голыми руками. Когда тело в тепле, то не так сильно мёрзнут руки и лицо. В такой мороз, бывает, он и спит в санях. Причём такой набор зимней одежды имеется почти у всех. Это не москвич в пальто на рыбьем меху, подбитым ветром! Интересно вот ещё что. Мы прямо таки кричим о закаливании и приучению к морозу или, например, в Средней Азии к жаре. А ведь обыкновенный житель тех мест вовсе не морочит себе голову этими проблемами. Приходит зима не сразу, и человек, вовсе об этом не думая, постепенно приноравливается к погоде, всё больше и больше «утепляется» и работает себе ежедневно на своём месте, не взирая на погоду. За исключением тех дней, когда действительно работать не смысла по погодным условиям. Так же постепенно идёт приспособление к летним жарким дням. А жара в Сибири бывает похлеще, чем в ином жарком месте!
Возьмём полки, расквартированные в разных местах. Скажем, в Иркутской области, и в Одессе. Программа боевой подготовки у них почти одинаковая, время на учёбу отведено одно и то же. И они занимаются, несмотря на погоду. Погоду не изменишь, так и голову морочить нечего!
Но вот пришло время демобилизации старых возрастов. Закалённые сибирские бойцы разъезжаются кто куда.
Может быть, кадровые дивизии воюют в тех же условиях, что и учились? Да, приграничные дивизии воюют на том же месте, где их застала война, в «родной стихии». Но, только первоначально. А остальные, которых большинство, перебрасываются на любое нужное в данный момент направление. Перебрасываются под Ленинград или Киев, Мурманск или Одессу. И сибиряков ждали на всех фронтах не за их морозоустойчивость, а за отвагу.
Так что, дорогой Алексей — свет Петрович, самое главное значение имеет психологическая подготовка к жизни и работе в любых тяжёлых условиях. Чему тех же сибиряков приучил весь склад их жизни. Это не то, что понимается под спортивной подготовкой, о которой многие сибиряки и понятия не имели!
Так рассуждал я. НО! Не выдавая это за истину в последней инстанции.
3.3
Действия наших У-2 по селу Андреевка
Хотя я в запальчивости и сказал, что немцы расположились в Андреевке с комфортом, на самом деле этот комфорт был весьма относительным. Дело в том, что фрицев здорово беспокоили наши лёгкие ночные бомбардировщики У-2. Именно здесь, под Андреевкой, мы впервые увидели работу этих настоящих тружеников войны, которых немцы называли «рус-фанер». Может в действительности немцы и не называли так наши У-2, и это придумки наших армейский острословов, но такая «версия» была.
Полк ночных бомбардировщиков подлетал вечером на передовой аэродром, расположенный неподалёку от Запаро-Марьевки, и отсюда всю ночь донимал фашистов. Беспрерывно, один за одним, летели У-2 к Андреевке и бомбили её. В ясную морозную зимнюю ночь интересно было наблюдать за полётами и действиями этих самолётов. Вначале слышалось тихое, а затем более отчётливое тарахтение мотора. Самолёт нагружен, ему тяжело, и мотор работает, напрягая все свои лошадиные силы. В то же время, как казалось, мотор старался производить возможно меньше шума, чтобы подлететь незаметно к противнику. Летали У-2 высоко, с выключенными опознавательными огнями и редко когда можно было увидеть в тёмном небе его силуэт. Даже не силуэт, а путь его полёта по звёздам, которые последовательно закрывались движущимся самолётом. За несколько километров до цели лётчик выключает мотор и планирует. Создаётся иллюзия, что никого нет. Но вот в Андреевке появляются вспышки разорвавшихся бомб, и сразу же слышится быстрая и звонкая, даже весёлая, скороговорка мотора освободившегося от тяжкой ноши самолёта. Скорее домой, подальше от роя трассирующих пуль и снарядов малокалиберных автоматических зенитных пушек.
До взрыва бомб, темнеющая на горизонте Андреевка молчит. Нигде не видно ни огонька, не слышно ни одного выстрела. После взрыва фашисты открывают отчаянную стрельбу вверх, со всех концов села Небо перечеркивается трассами светящихся пуль. Но, самолёт, низко над землёй, благополучно уходит на аэродром. Через некоторое время немцы успокаиваются и прекращают стрельбу. Однако к селу уже подходит очередной У-2, и всё повторятся сначала. И так до утра, и навряд ли фрицам снятся приятные сны в такие ночи.
За время моего пребывания в Запаро-Марьевке, все наши самолёты благополучно возвращались на свой аэродром. Эта безнаказанность бесила фашистов. Немцы не могли смириться с еженощным бодрствованием, и готовились рассчитаться с нарушителями их покоя. Они тщательно подготовили удар по передовому аэродрому наших У-2. Долгим бездействием усыпили бдительность командования авиаполка, а затем однажды, рано утром, нанесли удар. Похоже, немцы имели свою агентуру в районе нашего передового аэродрома, и ударили в тот момент, когда У-2 готовились к перелёту на основной аэродром.