Годы

Рогов Константин

3.4

Немецкие бомбёжки Запаро-Марьевки и наших позиций

Пожалуй, с этого момента авиация противника стала донимать 255-ю стрелковую дивизию своими налётами. Налёты «хеншелей» совершались и на штаб дивизии, и на огневые позиции артиллерии, находящиеся восточнее Запаро-Марьевки. Во второй налёт основное внимание немецкие лётчики уделили северо-восточной части села, как раз той, где разместился штаб дивизии. Когда началась бомбёжка, мы с Дмитриевым трудились над очередной оперативной сводкой. Почти все работники штаба ушли в приусадебный сад и укрылись там

в щелях. Я же не спешил уйти из хаты, так как хотел закончить редактирование документа.

Сижу я, продолжаю работать. Дмитриев тоже сидит, и украдкой поглядывает на своего начальника. Ему, видите, интересно было узнать, как начальник штаба будет реагировать на бомбёжку. Ведь они ещё ни разу не попадали в такой переплёт, где можно было проверить друг друга на крепость нервов.

— Ага, — думаю, хочешь испытать меня? Ладно, испытывай, не запросишь ли «пардону» первый?

Бомбёжка была сильной и методической. «Хеншели» безнаказанно делали своё дело. Беспрерывно рвались бомбы. Хата ходила ходуном и заполнялась пылью. Невдалеке что-то загорелось. Оказалось, что горела дивизионная радиостанция-фургон. Но мы сидели и, конечно, уже не писали, а наблюдали за происходящим в окно. Заметили, что сброшенная из одного из бомбардировщиков пара бомб, наверняка не минует нашего обиталища. Алексей говорит:

— Сейчас фриц влепит нам «зализом»!

— Ага! — подтверждаю я, и мой голос теряется в противном нарастающем свисте бомб.

От удара взрывной волны хата трескается, часть соломенной крыши валится на землю. Осколки навылет пробивают глухую стену хаты и шлёпаются об пол и о противоположную стену. Пыль заволокла всё кругом, запершило в горле.

— Жив, друже? — интересуется Дмитриев.

— Да, жив! — выдавливаю из себя я. — Только дышать нечем! Пошли на свежий воздух.

Выйдя из хаты, взглянули друг на друга, на запорошенные мелом и пылью лица и одежду, и рассмеялись.

Тем временем вражеские самолёты убрались восвояси.

— Смотрю, начальство сидит! — смеясь, проговорил Алексей. — Не мог же я «поперёд батьки» спасаться.

— Ну, а я заметил, что тебе явно не хотелось ошибиться в начальстве. Вот и решил доставить тебе такое удовольствие.

— Ладно, не сочиняй! Так я тебе и поверил.

Наделали вражеские самолёты шуму, перепахали вокруг землю бомбами, но убит был только один боец. И ни одного раненого! Так что отделались на этот раз легко. А вот материальный ущерб был побольше. Сгорела рация, транспортная машина, да осталась без укрытия кухня АХЧ.

Однажды налетели немецкие самолёты на артиллерию и устроили там «карусель» минут на пятнадцать. После этого налёта артиллеристы недосчитались двух орудий. Тогда начальник инженерной службы дивизии, вместе с артиллеристами, оборудовал ложные артиллерийские позиции, поставив на них деревянные, грубо сделанные макеты орудий. На эту приманку удивительно легко клюнули немцы. Ложные огневые позиции артиллерии были оборудованы невдалеке от Запаро-Марьевки. И, в один из погожих дней, почти весь личный состав с удовольствием наблюдал за бесполезной тратой немецкими лётчиками сотен килограммов бомб по деревянным уродцам. Фашисты долго и упорно бомбили пустое место, а по их адресу со всех сторон неслись

крики:

— Так их! Давай, давай! Жми! Ещё парочку бабахни, дуралей!

Это зрелище для нас было не хуже увлекательного театрального представления.

3.5

Конфликт с комиссаром дивизии

Через несколько дней после моего прибытия в 255-ю стрелковую дивизию, полковник Замерцев приказал пересмотреть оборонительные задачи частей, уточнить их и всё оформить новым боевым приказом и плановой таблицей боя. Штаб подготовил необходимые документы, а заведующий делами старший лейтенант Дудник перепечатал их. Окончательно отредактированный приказ я понёс на подпись командованию.

До ликвидации института военных комиссаров боевой приказ подписывали три лица: командир, комиссар и начальник штаба. Не искушённый в тонкостях служебной «иерархии» дивизии, я, прежде всего, явился к командиру дивизии. Комдив просмотрел боевой приказ и подписал его. Затем я пошёл к комиссару. Старший батальонный комиссар Денисов, увидев подпись полковника Замерцева, вскипел и начал отчитывать меня. Язвительным тоном, Денисов обвинил меня в неуважении к комиссару, поставленному «партией и правительством», в нежелании понимать, что все приказы отдаются только с санкции комиссара… Короче говоря, нужно было принести приказ сперва на подпись Денисову, а потом лишь комдиву.

— Вы, товарищ старший батальонный комиссар, знаете, что я новый здесь человек и не мог знать ваших порядков. Мне представлялось, что совершенно безразлично, кто подпишет приказ первым, — огрызнулся я. — И можно было это мне сказать просто, без раздражения…

Эх, не надо было мне сделать покаянный вид, а я… И Дмитриев хорош, не мог предупредить!

— Вы, кажется, делаете мне замечание?

— Нет, просто хочу уточнить. Я не раз слышал слова о том, что я вот поставлен партией и правительством. И от вас тоже. Выходит, что вы поставлены партией и правительством, а коммунист Замерцев тогда кем? Чан-кай-ши, что ли? Или ещё кем? Так?

Выражение «поставлен (послан) Чан-кай-ши» тогда нередко было можно услышать в обиходе. Да только не надо было мне это говорить мне, даже по запальчивости. Но, ляпнул, не подумав, и расплачивался до демобилизации! Уже потом в 60-е годы, при переводе меня из запаса в отставку, в Приморском краевом военкомате мне показали моё личное дело, где лежало представление комиссара Денисова о моей политической неблагонадёжности, с рекомендацией о соответствующих санкциях.

— Забирайте приказ и уходите! — приказал мне Денисов, не подписав приказ.

Расстроенный, я пошёл к комдиву.

— Товарищ полковник! Старший батальонный комиссар Денисов приказ не подписал.

Иван Терентьевич говорил скороговоркой, высоким тоном. Когда он сердился, его голос становился ещё более «тонким».

— Почему не подписал? Не согласен с чем-то?

— Приказ он и не читал. Не подписал потому, что его подписали раньше вы.

— Ну и что? Какое это имеет значение?

— Я не знаю. Он меня отругал и отправил.

— Не хочет и не надо! — неожиданно для меня, ожидавшего нагоняя, решил полковник. — Мой приказ командиры полков выполнят и так. Нашёл время капризничать!