Годы
Шрифт:
Дважды побывав на учебных полях, я убедился, что занятия проходят организовано. Со мной был техник-лейтенант Акопов, превратившийся в короткое время из завделопроизводством в помощника начальника оперативного отделения дивизии (должность подполковничья). Акопов здесь сумел показать себя с самой лучшей стороны. Под моим руководством, он придирчиво проверял одиночную строевую и огневую подготовку, умело поправлял бойцов. А, когда было нужно, то и лично показывал тот или иной приём.
Конечно, для Акопова, как и для других товарищей в частях Красной Армии, занимаемые должности были большей частью не по плечу. В мирное время такие
Вот и получалось, что помощники начальников отделений в штабе дивизии, в большинстве ставшие на фронте таким путём, как и Акопов, по фронтовым правилам и условиям очень быстро становились капитанами и майорами, в определённый момент заменяя убывших начальников отделений и начальников штабов полков, а где возьмешь подготовленных командиров? И опять получали очередное звание, а там, смотришь, становились начальниками штабов дивизий или командирами полков.
Короче, становились видными начальниками, так ни разу и не испытав и сотой доли того, что испытывают командиры рот и батальонов, а в этой войне и командиры полков. А их военные знания? Набив руку в написании бумаг, они свободно оперировали батальонам, полками, а корпусные «начальники» и дивизиями! Подчас легко утирая нос боевым командирам, хотя их знания были знанием без фундамента.
И чтобы не было «штабных генералов» подобного толка, не следовало ли строго регламентировать службу офицера? Чтобы штабной офицер прошёл все строевые должности, как и строевик — штабные? Имеются в виду штабные оперативные должности.
Во второй декаде октября 89-я вновь получила боевую задачу. Распоряжением штаба 9-й армии № 0049 от 14.10.42 в 18.30 дивизии предписывалось выдвинуться в район юго-восточнее города Малгобека во вторую линию. Через несколько дней была поставлена новая задача:
«… В ночь с 19 на 20.10. и с 20 на 21.10 сменить частси 57 сбр и 256 сбр на занимаемых рубежах — БАМ — 2 км юго-зап. Заготзерно, вост. Скаты высоты 357,5, Кескем, выс. 427, 8, /иск/ Яндиев и прочной активной обороной не допустить прорыва противника в восточном, юго-восточном и южном направлениях».
Как указывал штаб 9-й армии: «Противник с 11 октября начал перегруппировку с рубежа Эльховатово, Илларионовка в направлении Верхний Курп, Малгобек. Подтягивая новые силы в район Прохладный и Моздок. Форсировано закрепляя захваченные рубежи, немцы, одновременно, продолжают наступление силами от пехотного полка до пехотной дивизии с направления совхоз № 14-Малгабек на Вознесенскую. Наступление поддерживают группы немецких танков от 12-ти до 50–60 единиц».
Здесь, восточнее Малгобека и западнее Вознесенской, противник нанёс ещё один удар, в результате которого создалась угроза выхода его в долину Алхан-Чурт. Казалось, сделай враг ещё небольшой нажим и… тогда ничто его не остановит. Трудно удерживать
Но наши войска сделали невозможное. Автор хорошо помнить панораму той местности, знает силы, противостоявшие врагу. И считает, что только маленькая гирька склонила чашу в нашу пользу!
Но продолжения боя можно было ожидать в следующие дни. И, чтобы усилить оборону на этом направлении, перебрасывалась резервная 89-я стрелковая дивизия.
89-я заняла оборону. Командный пункт дивизии сперва располагался в 2,5 километрах юго-восточнее Сагопшина, но затем был перенесён на окраину станицы Воскресенской.
В это время произошли два важных для меня события. Во-первых, прибыл новый командир дивизии полковник Василян. Во-вторых, состоялся разговор с командующим 9-й армией генералом Коротеевым.
8.8
Командарм генерал Коротеев. Полковник Василян. Уход из 89-й стрелковой дивизии
Полковник Василян командовал сформированной в Ленинакане дивизией, тоже армянской. С первой же встречи полковник дал мне понять, что он не допустит со мной никаких отношений, кроме служебных, строго уставных, и тем самым сразу же настроил меня на то, чтобы начать предпринимать шаги к уходу из дивизии.
Можно говорить сколько угодно о долге, о том, что мы служим не какому-то одному лицу, а Родине, и поэтому должны отбросить всё личное, или подчинить личное главной цели. Главная наша цель, это разбить врага. Поэтому необходимо работать там, куда тебя поставили. Всё это так. И всё-таки, если командир хочет видеть в подчинённом помощника, а не просто штатную единицу, тогда работа будет спориться, производительность труда и его качество будет намного выше.
Я твёрдо стою на том, что если у командира с начальником штаба не установилось полное взаимопонимание, то толку от их совместной работы не будет. Командир и начальник штаба должны дружить, или, по крайне мере, уважать друг друга и доверять друг другу.
Когда приехал полковник Василян, я находился в доме, отведённом мне для работы, и трудился над плановой таблицей боя. Посыльный, прибежавший за мной, первым сообщил мне о приезде нового командира дивизии и передал приказание полковника явиться на доклад с данными о боевом и численном составе соединения.
Требуемые данные были готовы, и я поспешил к полковнику. Это был уже отяжелевший с годами человек с властным лицом. Такие лица, и такой взгляд, и такие жесты, вырабатываются у многих старых командиров, долгие годы имевших в подчинении сотни и тысячи людей.
Я представился. Представился будничным порядком, не помышляя о том, какое впечатление произведу на полковника.
— Товарищ майор! Я всегда обращаю внимание на то, как входит подчинённый к начальнику и как он стоит перед начальником. Это сразу говорит о многом! — сказал комдив.
Смысл не сразу дошёл до моего сознания. Все мои мысли были направлены на то, чтобы полнее и точнее доложить о состоянии дел в штабе и дивизии. Проследив за взглядом Василяна, я догадался, что он смотрит на мои ноги. Оказывается мною не была соблюдена основная стойка бойца. Один носок ноги был развёрнут в «поле» более другого! Я удивлённо посмотрел на своего нового начальника. И понял, что он сразу решил «поставить меня на место», то есть принизить, унизить, несвоевременным и неуместным замечанием.