Гоген в Полинезии
Шрифт:
относились ко мне с должным уважением».
Изложив историю с веником и не менее загадочный случай, когда исчез ключ от
почтового ящика, Гоген снова бросает перчатку.
«Могут ли поселенцы нашей области впредь чувствовать себя в безопасности, если
они подвержены произволу местных вождей, которые откровенно пристрастны и
подчинены вашей деспотической единоличной власти? У Вас нет таких полномочий, зато
у Вас есть обязанности.
Когда речь идет
достоинства. Вот почему я прошу Вас сообщить, может быть, Ваше отношение ко мне
объясняется нелепым желанием наступить мне на ноги (они и без того болят). То есть, Вы
так действуете, чтобы сделать из меня дурака? Тогда имею честь прислать к Вам своих
секундантов.
Или же - что более вероятно - Вы должны признать, что Вам не по силам
осуществлять правосудие... что Вами движут тщеславие и глупость, ибо иначе Вы бы не
внушали себе, что Вы значительное лицо. Кроме того, Вы явно убеждены, что Ваши
покровители всегда будут выручать Вас из затруднений, в которые Вас то и дело
вовлекают Ваши промахи.
Если это так, я буду ходатайствовать перед Правительством, чтобы Вас отозвали во
Францию и дали Вам возможность повторить Ваш университетский курс и хорошенько
усвоить азы Вашей профессии.
С приветом
Поль Гоген Пунаауиа».
А чтобы стало совсем ясно, что Шарлье - плохой и нерадивый прокурор, Гоген
уговорил поселенцев по соседству, у кого были такие же жалобы, послать коллективное
письмо губернатору. Правда, не все поселенцы владели слогом, поэтому он на всякий
случай облегчил им задачу, составив образец письма:
«Мсье Губернатор!
Настоящим имеем честь сообщить Вам, что по жалобам, которые мы направляли в
жандармерию и которые затем пересылались прокурору, до сих пор не принято никаких
мер.
Поскольку такая пассивность приносит нам, колонистам, большой ущерб, а мы
полагаем, что закон существует для того, чтобы нас охранять, мы настоятельно просим
Вас обдумать, что Вы можете предпринять, чтобы исправить столь прискорбное
положение на Таити.
С искреннейшим почтением
(ПОДПИСИ)189
То ли из милосердия, то ли потому, что он был неплохим тактиком, прокурор Шарлье
ничего не ответил. Гоген, который, видимо, был искренне убежден, что доблестно
сражается за правое дело, и уже сочинил речь на семь страниц, даже разочаровался. «Что
касается меня, результат равен нулю: ни дуэли, ни суда. Как же все прогнило в колониях!»
Однако ему явно полегчало от того, что он дал
том же духе - в июльский номер «Ос» он написал длинную статью с не менее резкими
нападками на другого человека, возмутившего его своим высокомерием, а именно самого
губернатора Галле. Достаточно привести конец статьи, чтобы представить себе ее
содержание: «Для них дела колонии все равно что дела какой-нибудь захудалой мелкой
фирмы... Поневоле усомнишься в способности государственных служащих понимать
нужды колонии и ее населения, когда вспомнишь, что они всего лишь временные гости,
которых волнуют только их собственные доходы и благополучие». И он заканчивает
такими словами: «Правительственные чиновники - вот подлинные враги поселенцев».
Подбодренный интересом, который вызвали его писания, Гоген решил, что месть
будет вдвойне сладкой, если он сможет получать за них деньги. Так родился
четырехполосный ежемесячник, конечно, иллюстрированный, названный им «Улыбка».
Большую часть первого номера, вышедшего 21 августа 1899 года, занимали нападки еще
на одного человека, который, на взгляд Гогена, скверно с ним обращался, - адвоката
Гупиля. Повод подвернулся превосходный, так как Гупиль задумал основать акционерное
общество, чтобы осуществить старую грандиозную мечту, а именно, провести от Папеэте
до Матаиеа железную дорогу. Не только Гоген, но и многие другие граждане колонии
подозревали, что главная цель намеченной дороги - перевозить кокосовую крошку,
производимую на фабриках Огюста Гупиля. Поэтому атака Гогена выразилась в
язвительном описании вымышленной поездки по новой железной дороге в день ее
открытия. С нарочитым удивлением автор обнаруживал, что каждая станция, где
останавливался поезд во время своего триумфального рейса, не что иное, как фабрика
кокосовой крошки. Узловая станция показалась ему чрезвычайно знакомой - и неспроста:
это было роскошное поместье Гупиля. Не называя владельца по имени, Гоген описывал
поместье так, что ошибиться было нельзя: «Оно стоит на бугре и напоминает кучу
консервных банок, выложенных ярусами, словно плотник задумал сотворить копию
дворца. В духе цивилизации, совсем как в Версале, сад украшают статуи. Есть и ворота, и
великолепные псевдометаллические вазы на колоннах с жидкими растениями алоэ,
выполненными из цинка! Заглянув в дверь, я как будто в дальнем конце различил две руки,
играющие на гитаре. И мне почудился голос, исполняющий прелестный припев: «Люблю