Гоген в Полинезии
Шрифт:
Умереть сейчас - для него счастье, кончились его мучения; а если он, согласно учению
Будды, снова родится, то пожнет плоды своего доблестного поведения в этой жизни. Он
мог утешиться тем, что брат ни разу не предал его и что многие художники его понимали».
Обуреваемого нетерпением Гогена гораздо больше, чем потеря непрактичного и
неуравновешенного Винсента, тревожило, что доктор Шарлопен, несмотря на частые
напоминания, до сих пор не прислал ему денег. Это его тем более обескураживало, что
французское
настроенным эмигрантам получить бесплатные билеты. Дни становились короче и
дождливее. С октября Гоген и Мейер де Хаан остались одни в холодной гостинице в Лё
Пульдю. «Когда же я смогу начать свою вольную жизнь в дебрях?
– горько сетовал Гоген.
–
Господи, как долго это тянется! И ведь подумать только: что ни день, собирают средства
для жертв наводнений. А художники? Им никто не хочет помочь. Пусть себе помирают».
Но в эти самые дни, когда он нигде не видел просвета, случилось чудо. Гоген получил
телеграмму:
«ПОЕЗДКА ТРОПИКИ УЛАЖЕНА. ДЕНЬГИ ВЫСЛАНЫ.
ДИРЕКТОР ТЕО».
Видно, Тео Ван Гог, желая почтить память погибшего брата, решил помочь его
друзьям осуществить их общий замысел. Великолепный, благородный поступок! С такой
опорой, как Тео и его галерея, можно впредь не беспокоиться о деньгах. Увы, уже через
несколько дней это чудо, как и многие другие, получило естественное объяснение: Тео
тоже помешался. Отправив телеграмму, он утратил всякий интерес к окружающему миру,
и ему расхотелось жить. Конечно, галерея отказалась отвечать за его действия, особенно за
такой безумный план, как отправка в тропики каких-то неизвестных мазил.
В довершение всего родственники Мейера де Хаана наотрез отказались вкладывать деньги в
тропическую мастерскую. Они даже пригрозили лишить его месячного содержания, если он и
впредь будет водить дружбу с Гогеном. В середине октября Мейер де Хаан отправился в Париж
для переговоров. Возможно, эта поспешная поездка в какой-то мере была вызвана
неожиданными осложнениями между ним и хозяйкой гостиницы, Мари Анри. Во всяком случае,
Мари решительно утверждала, что Мейер де Хаан - отец ребенка, которого она родила восемь
месяцев спустя. Гоген охотно составил бы компанию своему незадачливому другу, так как ему не
терпелось поговорить с глазу на глаз с Шарлопеном и окончательно уладить сделку. Или найти
другого покупателя. Да и Шуффа не мешало расшевелить. К сожалению, у Гогена тоже не все было
ладно с хозяйкой гостиницы: он остался в залог за триста франков, которые Мейер де Хаан не смог
заплатить за него. В конце концов Эмиль Бернар его выручил, проделав невероятный трюк: он
продал пять картин Гогена по сто франков за штуку.
1.
Гоген мечтал и куда он попал в 1891 г., - как и всякие другие острова Южных морей, представляет
собой разрушенную вершину круто вздымающегося со дна моря давно потухшего вулкана. Все
население живет среди пальм в узкой прибрежной полосе. Богатая рыбой лагуна лишь отчасти
прикрыта барьерным рифом.
Все
мирная выставка в Париже Колониальная секция Всемирной выставки 1889 г. в Париже, на
площади Инвалидов. В центральном двухэтажном павильоне были выставлены типичные
продукты, этнографические коллекции и фотографии из небольших колоний, в том числе с Таити и
других островов Французской Океании. Более крупным колониям были отведены отдельные
павильоны, каждый в национальном стиле. Здание с высоким острым куполом справа от
центрального павильона - копия храма из Ангкор Ват, которой так восхищался Гоген. Яванская
деревня, где он часто смотрел национальные танцы, находилась сразу за последними
постройками справа, в особой секции, посвященной Голландской Ост-Индии.
7. Что мечтал Гоген найти
на Таити, хорошо видно на малоизвестной картине, изображающей Еву в живописном тропическом
раю; эту вещь он написал в 1890 г., перед отъездом из Франции.
ГЛАВА II. Полоса удач
Из-за всех, этих досадных помех было уже 7 ноября 1890 года, когда Гоген приехал в
Париж, чтобы начать решающую битву, от которой зависело его будущее. Как обычно,
Шуффе-некер приютил его у себя. Но свой участок добрый Шуфф еще не продал, и
вообще ему явно не хотелось расставаться с тихой должностью учителя рисования в
классической гимназии, бросать семью и следовать за Гогеном в Южные моря.
Переговоры Мейера де Хаана с жестокосердными и прижимистыми родственниками тоже
ничего не дали. Но всего сильнее ударило по Гогену то, что доктор Шарлопен, несмотря на
все уговоры, окончательно отказался заключить выгоднейшую сделку века. (Тридцать
восемь картин и пять керамических сосудов, которые художник предлагал ему за пять
тысяч франков, сейчас оцениваются по меньшей мере в тридцать миллионов.) Тогда Гоген
обратился к другому частному коллекционеру, музыканту Эрнесту Шоссону. Он