Гоголь в жизни
Шрифт:
* В первоначальном тексте "Женитьбы" было, действительно, так, как рассказывает Соллогуб: "Как! Улизнул в окно! Фю, фю (Слегка посвистывает, как обыкновенно делается в случае несбывшихся надежд)". Но в окончательной редакции сам Гоголь, а не какая-то актриса, переделал это место следующим образом: "А уж коли жених шмыгнул в окно,- уж тут, просто, мое почтение!"
* Мать Васильчиковой, Е. А. Архарова, умерла в 1836 году.
* Петр Семененко и Иероним Кайсевич - католические ксендзы, польские эмигранты, участвовавшие в восстании Польши 1830-1831 гг., один в качестве артиллериста, другой - уланского офицера. С подложными паспортами они осенью 1837 г. нелегально прибыли в Рим, чтобы учиться и вербовать приверженцев своему учителю Богдану Яньскому, другу Мицкевича, основавшему в Париже новый католический монашеский орден.
*
** К княгине Волконской и к Гоголю. В заключительном стихе последнего сонета автор убеждает Гоголя "не замыкать души для небесной росы".
* На этом прекращаются упоминания о Гоголе в письмах Семененко и Кайсевича. По мнению А. Кочубинского (Вестник Европы, 1902, № 2), приведенные письма свидетельствуют, что Гоголь одно время сильно склонялся к католицизму. В подтверждение своего мнения Кочубннский приводит ходившие в России слухи о католических симпатиях Гоголя, описание католической службы в "Тарасе Бульбе" позднейшей редакции ("Тарас Бульба" - и католические симпатии!), заявление Гоголя в одном письме из Рима, что "в одном только Риме молятся, в других местах показывают только вид, что молятся". Нет основания заподозревать правдивость сообщений Семененко и Кайсевича: писали они своему патрону, совсем не для печати. С другой стороны, высказывания Гоголя поражают своею неожиданностью и полным несоответствием всему, что мы знаем о Гоголе. Думается нам, что скрытный и очень практичный в житейских делах Гоголь просто водил за нос охотившихся за ним польских монахов. Единственная его цель была - угодить богатой и знатной княгине Волконской, фанатической католичке. Характерно, что немедленно после ее отъезда из Рима он круто порывает все отношения с апостолами Богдана Яньского и совершенно скрывается с их горизонта.
* Жуковский был воспитателем наследника, этим объясняется интимный тон его писем.
* Нащокина спутала Анну Васильевну с младшей ее сестрою Ольгой.
* Денег Жуковскому Гоголь отдать не смог, и долг свой наследнику Жуковский взял на себя. Ср. ниже письмо Жуковского Гоголю 25 мая 1844 года.
* Ив. Серг. Тургенев не присутствовал на этом празднике,- он ничего не рассказывает о нем в своих воспоминаниях о Гоголе и Лермонтове. С Гоголем в эти годы он, по его словам, два раза встречался только у Елагиной, а Лермонтова вообще видел всего два раза в Петербурге, в самом конце 1840 года. Невероятно предположить, чтоб Тургенев забыл о празднике, проведенном им с Гоголем в среде интимных его друзей, и о чтении Лермонтовым "Мцыри".
* Прозвище, данное Гоголем Анненкову в Петербурге, в 1832 г.
* Джузеппе Меццофанти (1774-1849), кардинал, профессор Болонского университета, потом заведующий учебной частью Конгрегации пропаганды. При среднем умственном развитии обладал изумительной способностью к изучению языков. Он говорил на 50 или 60 языках, самых несходных семей, при более или менее совершенном знакомстве со многими другими.
* В апреле 1841 г. 58-летний Жуковский женился на 18-летней дочери его давнишнего приятеля, живописца Рейтерна.
* Погодин, с которым Гоголь был в ссоре, простился с ним дома, но к Аксаковым не поехал. А. В. Гоголь. (Шенрок. Материалы, IV, 128.)
X
Заграничные скитания
Пишу вам на дороге в Гастейн, куда велят мне ехать купаться... Я ничего вам не скажу, что происходит внутри меня,- и о чем говорить? Скажу только, что с каждым днем и часом становится светлей и торжественней в душе моей, что не без цели и значенья были мои поездки, удаленья и отлученья от мира, что совершалось незримо в них воспитанье души моей, что я стал далеко лучше того, каким запечатлелся в священной для меня памяти друзей моих, что чаще и торжественней льются душевные мои слезы и что живет в душе моей глубокая, неотразимая вера, что небесная сила поможет взойти мне на ту лестницу, которая предстоит мне, хотя я стою еще на нижайших и первых ее ступенях. Много труда и пути, и душевного воспитания впереди еще. Чище горнего снега и светлей небес должна быть душа моя, и только тогда я приду в силы начать подвиги и великое поприще, тогда только разрешится загадка моего существования... О житейских мелочах моих не говорю вам ничего: их почти нет, да, впрочем, слава богу, их даже и не чувствуешь, и не слышишь. Посылаю вам "Мертвые души". Это первая часть... Я переделал ее много с того времени, как читал
Гоголь - В. А. Жуковскому, 26 июня 1842 г., из Берлина. Письма, II, 183.
Несмотря на лето, "Мертвые души" расходятся очень живо и в Москве и в Петербурге. Погодину отдано уже {341} 4500 рублей; в непродолжительном времени и другие получат свои деньги (забавно, что никто не хочет получить первый, а всякий желает быть последним).
С. Т. Аксаков - Гоголю, 3 июля 1842 г. История знакомства, 71.
При корректуре второго тома прошу тебя действовать как можно самоуправней и полновластней: в "Тарасе Бульбе" много есть погрешностей писца. Он часто любит букву и; где она не у места, там ее выбрось; в двух-трех местах, я заметил плохую грамматику и почти отсутствие смысла. Пожалуйста, поправь везде с такою же свободою, как ты переправляешь тетради своих учеников. Если где частое повторение одного и того же оборота периодов, дай им другой, и никак не сомневайся и не задумывайся, будет ли хорошо,- все будет хорошо.
Гоголь - Н. Я. Прокоповичу, 27/15 июля 1842 г., из Гастейна. Письма, II, 197.
Я пробуду в Гастейне вместе с Языковым еще недели три, а в конце августа хотим ехать в Венецию, где пробудем недели две, если не больше.
Гоголь - С. Т. Аксакову, 27/15 июля 1842 г., из Гастейна. Письма, II, 195.
В Гастейне у Языкова нашел я "Москвитянин" за прошлый год и перечел с жадностью все твои рецензии и критики,- это доставило мне много наслаждений и родило весьма сильную просьбу, которую, может быть, ты уже предчувствуешь. Грех будет на душе твоей, если ты не напишешь разбора "Мертвых душ". Кроме тебя, вряд ли кто другой может правдиво и как следует оценить их 1. Тут есть над чем потрудиться... Во имя нашей дружбы я прошу тебя быть как можно строже. Чем более отыщешь ты и выставишь моих недостатков и пороков, тем более будет твоя услуга. Нет, может быть, в целой России человека, так жадного узнать все свои пороки и недостатки.
Гоголь - С. П. Шевыреву, 12 авг. 1842 г., из Гастейна. Письма, II, 200.
...Будь так добр: верно, ходят какие-нибудь толки о "Мертвых душах". Ради дружбы нашей, доведи их до моего сведения, каковы бы они ни были и от кого бы ни были. Мне все они равно нужны. Ты не можешь себе представить, как они мне нужны. Недурно также означить, из чьих уст вышли они... Через две недели я уже буду в Риме. Будь здоров, и да присутствует в твоем духе вечная светлость! А в случае недостатка ее обратись мыслию ко мне, и ты посветлеешь непременно, ибо души сообщаются, и вера, живущая в одной, переходит невидимо в другую.
Гоголь - Н. Я. Прокоповичу. 29 авг./10 сент. 1842 г., из Гастейна. Письма, II, 217.
Я в Венеции, куда под осенением Гоголя благополучно прибыл 22 сентября и где мы сидели довольно хорошо. Погода стоит негодная, но я все-таки уже видел площадь св. Марка и даже самый собор... Не знаю, как бла-{342}годарить Гоголя за все, что он для меня делает: он ухаживает за мною и хлопочет обо мне, как о родном; не будь его теперь со мною, я бы вовсе истомился. Вероятно, более нежели вероятно, что я решусь ехать зимовать в Рим.
Н. М. Языков - родным, 26 сент. 1842 г., из Венеции. Шенрок. Материалы, IV, 169.
Около 9 окт. н. с. 1842 г. Гоголь вместе с Языковым приехал в Рим и поселился на своей прежней квартире.
А. И. Кирпичников. Хронолог. канва, 53.
Две недели, как живу в Риме... Благодарю за твой отзыв о моей поэме. Он был мне очень приятен, хотя в нем слишком много благосклонности. Еще прежде позволительно было щадить меня, но теперь это грешно: мне нужно скорей указать все мои слабые стороны; этого я требую больше всего от друзей моих... Уведоми меня сколько-нибудь о толках, которые тебе случится слышать о "Мертвых душах", как бы они пусты и незначительны ни были, с означением, из каких уст истекли они. Ты не можешь вообразить себе, как все это полезно мне и нужно и как для меня важны все мнения, начиная от самых необразованных до самых образованных.