Гоголь. Мертвая душа
Шрифт:
– Забудьте про топор! Пистолет берите!
Гоголь испытал странное чувство нереальности происходящего. Повторялась история с осадой в имении Верховского. Там Багрицкий тоже сражался с нападающими, требуя, чтобы Гоголь занялся вторым пистолетом. Кончилось все очень и очень плохо.
– Первым же выстрелом я убил Тукова, – сообщил Гуро, торопливо запихивая пули в опустошенные стволы. – Он был среди нападающих. Надеюсь, второй заряд тоже не был потрачен впустую. Что же вы медлите, голубчик? Берите пистолет.
– Я не буду стрелять, – сказал Гоголь. – Ни три, ни даже одного раза.
– Что? Вы с ума сошли?
– Нет, я в своем уме. Поэтому не стану убивать людей.
– Ну так они убьют вас, наивный вы человек! – заорал Гуро.
– Бог даст, так убьют, – сказал Гоголь тихо.
Его слова были почти не слышны из-за воплей, свиста и воя, доносившихся снаружи. Гуро посмотрел на него долгим взглядом и повел головой из стороны в сторону.
– Кажется, я начинаю понимать, почему вас так жаждало заполучить ваше Братство.
Гоголь промолчал. Взяв свечу, он стал обходить зал, что-то выискивая взглядом. Голоса за стенами смолкли. Все разом, как по команде.
– Не понимаю, почему они не начинают штурм, – нервно произнес Гуро, озираясь по сторонам. – А! Наверное, хотят поджарить нас здесь! Но такие стены огню нипочем. Так что же они тогда замышляют?
– Штурм будет, Яков Петрович, – заверил его Гоголь. – Только атакуют нас не люди и даже не мертвые души. Отец Георгий не зря назвал Верховского исчадием ада. Наш враг знается с самим Сатаной, если только...
– Что «если только»? Договаривайте же! У вас, Николай Васильевич, есть совершенно дурацкая манера обрывать фразы на середине.
– Если только он не сам Сатана, – закончил Гоголь. – Но это ведь по вашей части, не так ли, Яков Петрович?
– Если вы намекаете, что я якшаюсь с нечистой силой, то это полнейшее заблуждение! – отвечал Гуро. – Оккультные науки вовсе не обязательно предполагают вызов духов и прочуй чертовщину. Я умею воздействовать на людей, да, но никаких договоров я кровью не подписывал.
На последнем слове голос Гуро сорвался на фальцет. Проследив за его взглядом, Гоголь увидел, как ожила картина на стене, изображающая снятие Иисуса с креста. Плоские фигуры на ней задвигались, а одна вроде как соскользнула на пол и побежала в темный угол. Сначала это был римский легионер, но на бегу у него высунулся из-под хитона тонкий хвост и поволочился по полу, а ноги его были уже не ногами человека в сандалиях, а мохнатыми крысиными лапами.
– Нас отвлекают! – предупредил Гоголь. – Будьте начеку!
Гуро повернулся кругом, заметил цель и выстрелил. Гоголь, чихнув от пороховой кислятины, отыскал наконец подходящую палку и сунул ее конец
Гуро снова выстрелил. Что-то шлепнулось сверху на пол и поползло прочь, помогая себе перепончатыми крылами. Они были черными, а зад существа выглядел совершенно как человеческий, только меньше. Под куполом и из углов нарастал пронзительный писк, словно оттуда готовились выскочить целые полчища уродцев вроде тех, которых уже довелось увидеть нашим героям.
Гоголь повернул палку.
– Да что вы там возитесь? – заорал Гуро, растерявший все свое хваленое хладнокровие.
– Мне нужен уголь, чтобы начертить круг, – пояснил Гоголь. – На родине у меня с помощью таких кругов защищаются от нечистой силы. Идите сюда, Яков Петрович! Становитесь рядом.
Схватив саквояж, Гуро подбежал к нему. Гоголь, орудуя обугленной палкой, начертил небольшой и довольно бледный с одного боку круг.
– Теперь не мешайте, – быстро проговорил он. – Я буду читать молитву.
– Давайте, голубчик, – сказал Гуро. – А у меня свои методы. Приходилось ли вам когда-нибудь видеть ручную бомбу, начиненную порохом и пулями?
Гоголь не ответил, полузакрыв глаза и бормоча себе под нос певучие слова молитвы.
Вся церковь мягко вздрогнула. Где-то раздался дикий, безумный смех, от которого языки пламени затрепетали, как осиновые листки на осеннем ветру. Из-за колоны выступил совершенный бес, с козлиными рогами, волосатым брюхом и кривыми ногами. Был он цвета зеленушки, а запах от него пошел такой, будто перед появлением он весь вывалялся в тухлых яйцах.
– Ложись! – приказал Гуро, поджигая спичкой фитиль.
– Что? – не понял Гоголь.
Только теперь он заметил беса, и продолжение молитвы вылетело у него из головы.
– Ложись!!! – повторил Гуро и силой повалил его на пол.
Затем, махнув рукой над полом, пустил бомбу катиться по полу, а сам упал на товарища, прикрывая его своим телом.
Рвануло так, что с иконостаса посыпались образа. Шрапнель ударила по стенам, дырявя алебастровую лепнину, но наших героев даже не поцарапало. Зато бес исчез, оставив после себя вонючее зеленоватое облако.
– Ага! – захохотал Гуро и покатил вторую бомбу в тот угол, откуда лезло что-то похожее на медведя, но безглазое и с непомерно длинными передними лапами.
Еще не рассеялся дым от второго взрыва, как Гуро схватил пистолет и взялся палить в каждую движущуюся тень, торжествующе вскрикивая при каждом попадании. Гоголь, заткнув уши пальцами, вновь перешел на молитвенную скороговорку.
Неизвестно, что подействовало: свинец или молитва, но вскорости храм опустел, и товарищи почувствовали, что остались совсем одни, как будто нечистое отродье обломало об них зубы и убралось восвояси, сберегая оставшиеся силы.