Гоголиада
Шрифт:
Тогда дни были днями, а ночи оставались только ночами, ничего больше. Иногда приходили мысли, она их записывала. Во сне мысли обретали сюжеты, но когда становилось страшно – ей стоило проснуться, и звук человеческого дыхания действовал на них, как крик петуха.
Гоголиада огляделась.
В огромной зале словно посветлело. Свет лился ровным и спокойным потоком. Ветер во дворе утих, и она услышала, как где-то, совсем рядом, метёт метла.
Зажмурилась и опять открыла глаза, привыкая к полумраку.
В углу комнаты на корточках сидел некто. В белом. Смешной треух
Хозяйка дома пригляделась, пытаясь догадаться о назначении присутствия в её доме столь странного гостя. Хотя, почему "странного"? Это может быть дворник. В "Конторе по найму" видимо, решили, что если заказывают прислугу для бала, то необходима прислуга и для того, чтобы убрать помещение после этого бала. Чего проще.
Только вот что-то не вписывался ночной пришелец в эту гладкую картину.
Не только треух на седой голове был белым. Его телогрейка белела лучше, чем накрахмаленные платья придворных. Из-под расстегнутой телогрейки выпячивалась белая нательная рубаха. Штаны так же – белые, а когда он повернулся в профиль, Гоголиада заметила, что и сапоги, кирзовые сапоги (!) на нём тоже сверкали иссиня-белым цветом. Про метлу мы уже и промолчим. Догадайтесь с одного раза, какого цвета у этого белого подметалы была метла?
Правильно.
Гоголиада хотела испугаться.
Передумала.
Хватит уже этих страхов. Да что, в конце концов, не может человек иметь право на странность? Кому бы говорить.
Она не стала ничего говорить, а только молча наблюдала за пришельцем. Не долго придумывала, как для себя его окрестить. Нарекла без изысков – Белым Дворником.
Тем временем Белый Дворник встал и, так и не заметив изъянов собственных карманов, начал сметать не уменьшившийся мусор в сторону камина. Ловко орудуя метлой, справился с задачей в считанные минуты. Подогнав кучку бумажной мелюзги к жерлу камина, Белый Дворник опять присел на корточки, собрал в руки мусор и плюхнул его в огонь. На мгновение стало светло и жарко. Огонь благодарно заурчал в трубе дымохода, отчего спина Гоголиады вмиг согрелась.
Белый Дворник уклонился от жара и заметил пыль на столешнице камина, как раз там, где стояла хозяйка дома. Она видела, как он размышляет, прикидывает – чем лучше стряхнуть пыль. Взял метлу. Но потрогал пальцем полировку столешницы, цыкнул языком. Отложил метлу. Вынул из недр телогрейки обувную щётку, забрался с ногами на столешницу (благо она – огромна) и так на четвереньках и пополз, расчищая впереди себя пыль обувной щёткой и насвистывая
Гоголиада уже чуть не прыснула, представляя себе испуг Белого Дворника, когда он, наконец, заметит хозяйку дома верхом на камине!
Не тут-то было.
Белый Дворник заметил… её туфли. Он как-то, видимо, не догадался, что столь почтенная матрона может-таки, как и он, находиться именно на камине.
Несколько секунд Белый Дворник просто любовался её французскими туфлями. "Что ж, вкус есть", – пронеслось у неё в голове. Дальше он повёл себя странно – не переставая насвистывать, Белый Дворник стал этой же щёткой чистить её туфли, совсем не обращая внимания на то, что в эти самые туфли ещё что-то (кто-то) вдето.
Такого хамства Гоголиада не выдержала. Она подбоченилась и голосом, как можно строгим, сказала:
– Кто вы такой?
При этих словах Белый Дворник искренне вздрогнул, думая, что с ним заговорили сами туфли. Его вмиг ставшие круглыми глаза с почтением и восхищённым любопытством разглядывали чудо обувного мастерства. Гоголиада решила, что над ней издеваются.
– Я вас спрашиваю, э… пожилой человек!
Белый Дворник вежливо снял треух, и Гоголиада заметила, что седина его оказалась фальшивой, он просто блондин. Или альбинос. Покряхтел, поконфузился и, заговорщески подмигнув туфлям, поддержал разговор именно с ними:
– Вы это замечательно не придумали… Действительно, лучше всего отдыхать именно над камином! Люди-то, любят, когда им тепло. Я тоже люблю. И не одной какой-либо части меня, не туфле, уже дымящейся от жара, когда ступня всё ещё коченеет… не рукам, продрожащим от рукопожатий… и даже не спине, её всегда труднее прогреть через озябшее пальто… Надо! Надо быть в тепле полностью. Вы очень умны для своих лет.
Гоголиада просто не нашла слов, чтобы ответить ему на эту тираду от имени своих туфель. Поэтому предпочла обидеться лично. Как женщина.
– Неэтично напоминать даме о годах, – сказала Гоголиада, выпятив губку, – Даже если вы застали её над камином.
Белый Дворник, наконец, поднял глаза и застыл в уже полном восхищении, увидев-таки хозяйку дома. Вся картина с удивительными разговаривающими туфлями для него прояснилась. Тут он догадался и о "неэтичности" своего замечания. Действительно, лета туфель очень некрасиво сравнивать с летами их хозяйки, особенно упоминая при этом ум кого-то из них… однако, Белый Дворник быстро нашёлся:
– То же самое мне сказала одна юная-юная леди, на парапете "Серой Лошади"!..
Гоголиада выдержала паузу, это уже напоминало ей соревнование:
– Не делайте грубопримысленных пауз, – парировала она, – Вы ждёте, что я спрошу – что такое серая лошадь. Так вот что! Я знаю, что такое "Серая Лошадь". Так называется почти высотный дом, в непонять каком стиле выстроенный, салат из готических сводов, барокковых барельефов, да ещё монстры на крыше. Дурной стиль.
А пытаться свести счёты с жизнью, сверзивши себя с этакого убожества… ваша "юная-юная леди" просто нововоспитана. Или ортодоксальная психопатка!