Голая суть
Шрифт:
— Удачно выпали карты.
— Он выиграл эту местность в карты?
— Это был легендарный выигрыш, Логан.
Все, что делал ее отец, было легендарным, особенно в ее глазах. Черт, Си-Си Маккензи был больше, чем сама жизнь, и доказательством этому служили унаследованные ею долги.
Дорога на километр ушла влево, огибая домик сторожа и старинную водонапорную башню, которой уже давно пользовались для выдержки бренди, идущего на изготовление портвейна.
— Год постройки тысяча восемьсот восемьдесят первый. Немало уже простояла тут
И с облегчением вздохнула. После смерти отца в ее жизни переменилось практически все. И только одно осталось неизменным: «Приют».
— Дом выглядит все так же. — Ей вдруг почти что захотелось увидеть на широкой, опоясывающей дом галерее машущего рукой отца. Но на крыльце никого не было, только ветром в угол намело опавшие листья.
Она бросила взгляд на ступеньки. Отец бы спустился с галереи и протянул в ее сторону руку с бокалом вина. А потом, когда она подошла бы поближе, поставил бы бокал и раскрыл объятия в ожидании, когда она в них бросится. «Папа, мне так тебя не хватает!»
Скай отвела взгляд, внезапно подумав, что лучше бы она не выбирала для этого «медового месяца» Огасту. Надо было позволить Логану найти какое-нибудь отдаленное место, не связанное с воспоминаниями о прошлом. Торопясь его перехитрить, она перемудрила сама себя. Вот что такое пытаться умничать! И, решившись максимально себе на пользу употребить сделанный ею выбор, она заставила себя вновь взглянуть на дом.
Украшенные орнаментом металлические перила все еще обрамляли крыльцо в форме подковы. Зеленая краска оттенка листвы, в которую был окрашен металл, резко контрастировала с ослепительной белизной дома.
— Интересно, а где мистер Шоновер? Посигналь, Логан, пусть он знает, что мы уже здесь.
При звуках третьего гудка худощавый, мускулистый мужчина в комбинезоне выскочил из-за водонапорной башни.
Герман Шоновер тоже выглядел, как прежде, и бородка у него, как и прежде, напоминала щетки для волос. Правда, около губ она уже была с проседью, но на его улыбающемся лице больше ничего не изменилось. Скайлер в душе ликовала. За последние несколько лет перемен в ее жизни было более, чем достаточно. Она расстегнула ремень безопасности и потянулась к ручке дверцы.
— Так это вы, мисс Маккензи… то есть, миссис Вулф, — поспешно поправился Герман.
Когда Логан притормозил грузовик, Скайлер выскочила и побежала к мистеру Шоноверу.
Ей бы хотелось, чтобы он обнял ее, но мистер Шоновер был для этого слишком сдержан и официален. И Скайлер пришлось довольствоваться сердечным рукопожатием и широкой улыбкой.
— Добро пожаловать к себе, миссис Вулф.
Уже давно никто не называл ее «миссис Вулф». Услышать такое дважды в течение одной минуты само по себе было рекордом. Она готова была держать пари, что Логан от такого обращения к ней пребывает в полнейшем восторге. Она достаточно хорошо его знала. Сейчас
Герман Шоновер снял шляпу и поклонился, глядя на грузовик.
— И вам добро пожаловать, мистер Вулф!
— Как у вас идут дела, Герман? — спросил Логан.
— Между «хорошо» и «прилично». В этом году у нас большой урожай, — сообщил Герман.
Мотор, работавший на холостом ходу, наконец, умолк.
Скайлер услышала, как хлопнула дверца.
— Вы собираетесь остаться на «Октоберфест»? — спросил Герман.
— А как же! — услышала она из-за спины голос Логана. — Мы сюда приехали на целую неделю.
После этого Логан небрежно обнял ее за плечи и проговорил:
— Своего рода «медовый месяц».
«Тот еще медовый месяц!» — уточнила она про себя. Скай была уверена в том, что ее и Логана представления о том, как пройдет эта неделя, были диаметрально противоположны. А их представления о семье и стиле жизни и без того всегда были разными. И оставались такими.
— Вам понадобится ключ, миссис Вулф?
— Нет, у меня есть свой. — И она вытащила связку ключей из кармана джинсов. Латунный компас крутился на цепочке, рассылая кружочки света, летающие наподобие карусели.
— Мне открыть для вас дом? — предложил Герман.
Скайлер помахала рукой.
— Нет-нет, я не хочу отрывать вас от дел.
— Тогда хотя бы разрешите Хильди принести вам шницель и жареных колбасок, — обратился к ним Герман.
Хильда, или Хильди, как всегда называл свою жену Герман, была самым лучшим кулинаром из всех, кого знала Скайлер. Шницель Хильди, подававшийся с печеным картофелем и красной капустой, был верхом совершенства, за которое и жизнь отдать не жалко, хотя номером первым для Скайлер все же шла итальянская кухня.
И тут она подумала о продуктах, которые Логан привез вместе с «Харлеем». Давным-давно она не ела ничего похожего на приготовленные им личномакароны по-итальянски.
Скай усмехнулась про себя. Вот удивился бы Логан, если бы узнал, что за этот год она чаще готовила, чем за всю свою предшествующую жизнь. Еда вне дома стала первой радостью, от которой она вынуждена была отказаться, когда стали одолевать кредиторы. А бедная Алисон превратилась в подручную морскую свинку, на которой Скайлер проводила свои кулинарные эксперименты, удачные и неудачные.
Они устраивали для себя нечто вроде игры, сколько раз в месяц они сумеют поесть дома на сумму менее четырех долларов. А недоеденная ими пища при данных обстоятельствах приобретала особое значение.
Алисон ужаснулась, увидев, что Скайлер стала время от времени брать с собой эти «остатки» на работу. Никто ничего не заметил. Пакеты с едой она клала в кейс и обедала в одиночестве в парке, делясь с голубями. Бедная Алисон! Неудивительно, что она подцепила Фила, фотографа для календаря, в баре у «Рили». Как это женщина соскучилась по настоящейеде!