Голец Тонмэй
Шрифт:
А начиналось все так…
…Отец Ичээни, старец Гургули, слыл удачливым охотником. Он был крупного телосложения, сильный и выносливый. Пуще глаз берег верховых оленей. При кочевке или выезде на охоту часто их менял. Старался подолгу идти пешком, ведя за собой верхового оленя. Так он привык с молодых лет. И своим сыновьям привил бережное отношение к ездовым и вьючным оленям. «Больше ходите своим ходом. От этого не убудет ваша сила, а наоборот, станете крепче и выносливее, – часто повторял он. – Зато ваши олени сохранят силы…»
Старец Гургули в каждую зиму уезжал на долгую охоту к заснеженным берегам
В таежных массивах, ближе к тундровым пастбищам, давно облюбовал он укромные места, где строил крепкие лабазы. Ремонтировал их каждую осень вместе с сыновьями. Это оправдывалось в охотничьей жизни. Порою охота удавалась. Бывало, всю добычу разом и не перевезти до стойбища. Тогда туши добытых сокжоев оставляли на лабазах, вывозя их в течение зимы. Делились со всеми сородичами. Зато домашних оленей не забивали на пропитание. Их берегли, как могли. Когда олени паслись рядом, ламуты были спокойны и уверены в завтрашнем дне. Так они жили долгие годы.
Гургули в отношении сыновей был в меру суров. Словесными нравоучениями не утруждал себя. За них ничего не делал. Сыновья, как он думал, сами всему должны учиться, наблюдая за ним.
Ичээни, с одной стороны, привык видеть отца всегда спокойным, порою надменным, немногословным и неулыбчивым, уверенным в себе и мужественным. Ему, молодому охотнику, хотелось походить на отца. Порою юноша ловил мимолетную улыбку отца. Правда, не очень-то понимал подлинную суть отцовской улыбки при его извечной суровости.
Однажды поздней осенью, когда вся земля притихла под тяжестью снега, старец Гургули вновь отправился к ламу. С ним поехали сыновья Ичээни, Гякичан и молодой сородич Дэгэлэн Дэги. К поездке готовились основательно. Подобрали сильных, выносливых оленей. Ехали долго.
Когда добрались до устья реки Инди, решили дать отдых оленям. Поставили чум. На следующее утро встали на широкие лыжи, обтянутые лосиным камусом и отправились осматривать охотничьи угодья, заодно выясняя, много ли сокжоев тут обитает… Ради них забрались в этакую даль. Вначале держались вместе. Но когда вдали показалась гряда белоснежных сопок с бесчисленными распадками, охотники остановились. Старец Гургули распорядился разъехаться по двое и обследовать местность. С собой Гургули взял старшего сына Ичээни, а Гякичан с Дэгэлэн Дэги направились в другую сторону.
…Широкие лыжи, обтянутые лосиным камусом, не тонули в глубоком снегу. Впереди шел и торил путь Ичээни. За ним – отец. Поднялись на сопку и, присев на снег, стали осматриваться вокруг. То здесь, то там заметны следы. Сразу стало ясно, что тут паслись небольшие косяки сокжоев.
Вскоре старец Гургули почувствовал сильную усталость. «Это годы мои дают о себе знать. Слабею, силы постепенно покидают меня», – с грустью подумал он, следя за ловкими движениями сына. «И я когда-то был таким же, как Ичээни. Не знал усталости. А теперь, видно, сыновьям становлюсь в тягость», – подтрунивал он над самим собой.
День прошел быстро. Выскакивали из-под ног пугливые зайцы. Поднимались с шумом стаи куропаток.
Старец Гургули все примечает. «Стало быть, по близости сокжоев нет, коли зайцы, да куропатки так близко подпускают к себе человека», – думал старец. Он помрачнел, ведь приехал в этакую
Кое-где, в основном на распадках, старец Гургули с Ичээни встречали небольшие косяки. Те вели себя осторожно.
– Эти сокжои почему-то пугливы, – чуть слышно пробормотал старец и краем глаза глянул на сына.
Ичээни, будто ждал отцовских слов.
– Ама, видно, до нас тут поохотились другие охотники и напугали сокжоев, – сказал он.
Больше сокжоев они не встретили. День подходил к концу. Воздух заметно густел. Начало смеркаться.
Вдруг отец присел на снег и подал знак сыну. Ичээни подскочил к отцу. Концом посоха старец указал вниз, в долину. Там стояли два чума, струился сизый дым, на привязи к нартам толпились олени.
Старец Гургули вглядывался в чумы. Затем бросил на сына тревожный взгляд и стал пятиться назад. Сын без слов понял отца. Обеспокоенность старого охотника передалась и ему. Отъехав подальше, старец Гургули остановился. Опустился на корточки и тихо проговорил:
– Мне показалось, что это хэеки [4] . Если это так, то скажу тебе, сын мой, нам будет очень туго. Как нам быть?!
– Ама, хэеки тоже люди. И у них, наверно, семьи, дети, старики, – проговорил Ичээни.
Старец Гургули в ответ ничего не сказал. Только пристально глянул на сына. По всему было видно, что старый ламут одобрительно воспринял его слова. «Не заметил, как сын мой Ичээни вырос. Ты только посмотри, как он ответил на мои слова?! Совсем, как старый ламут, проживший долгую жизнь… Да, он прав. Кто бы это ни был, они тоже люди, как и мы. Надо подъехать к ним с миром, а там все прояснится. А если встретят как врага?! Нас только двое… Жаль сына. Ему еще жить и жить вместо меня… Как же быть?» – такие мысли вертелись в голове старца Гургули.
4
Хэеки – в древности ламуты так звали чукчей.
Ичээни замер в ожидании слов отца.
– Как же нам быть, Ичээни? – наконец, спросил отец.
– Может, спустимся к ним, ама?
– Предлагаешь спуститься к ним?! А если нас убьют?
– Голец Тонмэй оградит нас от этого, – сказал Ичээни.
– Наш Голец Тонмэй далеко от нас… Впрочем, ты прав. Он нас в беде не оставит… Все же, может, вернемся к Дэгэлэн Дэги с Гякичаном и вместе обмозгуем, как нам быть и что предпринять? – Сомнения не отпускали старца Гургули.
– Ама, лучше сразу определим, кто они. Если враги, значит, так тому и быть. Тянуть нельзя, иначе они первыми нападут на нас.
– Толково говоришь, сын мой. Можно и так поступить… – Отец умолк и задумался, глядя туда, где в низине стояли два чума.
Ичээни ждал решения отца.
– Поступим так, сын мой. – Старец Гургули негромко кашлянул в кулак. – Мы не можем спуститься вниз к незнакомым людям. В таком случае Дэгэлэн Дэги и Гякичан не будут знать, что с нами… – В тундре люди подозрительны друг к другу. Это не потому, что они злые дикари, а потому, что кочевые люди живут замкнуто и всякий чужак мнится им врагом. – Если нас обоих убьют… Дэгэлэни Дэги непоседа, он немедля станет искать нас и угодит в ловушку. И все наши, кто остался у Гольца Тонмэя, так и не узнают, что с нами произошло. Сейчас вернемся к Дэгэлэни Дэги и посоветуемся, как быть дальше. Согласен?