Голгофа
Шрифт:
Подвели мальчика. У него за плечами висело ружье с оптическим прицелом. Ребята забыли его обезоружить, потрясенные, смотрели на командира. Кто–то сорвал с пацана ружье, замахнулся на него прикладом, но Керим кошкой бросился на бойца, заслонил собой мальчика.
— Это мой внук! Не трогайте!..
Павел взвел автомат и хотел порешить их обоих, но Антон хрипло, не своим голосом проговорил:
— Оставьте его, пусть живет.
Он имел в виду не Керима, а подростка, своего убийцу. Повернувшись к Кериму, сказал:
— Ты отдашь все деньги. И золото… Я знаю: ты прячешь
Последние слова он проговорил совсем тихо. И закрыл глаза, повернул лицо к Александре. И с минуту молчал. Потом открыл глаза, — в них были слезы.
— Я не хочу умирать. Но… ничего не поделаешь.
Дышал тяжело, прерывисто. Внутри у него что–то хрипело.
Еще он сказал:
— Ты хорошая. Я знаю. Все знаю. Прощай.
Кто–то из наших ребят подкатил новенький «Форд» — это была машина Керима. Бережно внесли в нее Антона, и, прежде, чем Александра опомнилась, машина отъехала. Ребята повезли командира в больницу недалеко расположенного отсюда города Всеволожска.
И только уж тогда, когда машина скрылась из глаз, Александра вдруг поняла, что и она должна была поехать с Антоном, но потрясение было слишком велико, она ничего не соображала. К печальной действительности ее вернул вид Керима, прижимавшего к себе внука и боявшегося, что «ястребы» разорвут его на части. Александра вспомнила волю Антона, громко и властно сказала:
— Не трогайте его. Пусть живет!
Это был момент, когда, повинуясь какому–то врожденному инстинкту, она вдруг почувствовала в себе силу и волю взять на себя дело Антона. Повернулась к Кериму:
— Деньги и золото. Все деньги и все золото. А мы тогда решим, что с вами делать.
Керим, толкая вперед мальчонка, направился к домику. За ним со вскинутыми автоматами шли четыре «ястреба». Керим хотел было войти в домик вместе с внуком, но Павел, задержав мальчика, сказал:
— Он останется здесь.
В сопровождении двух бойцов Керим вошел в домик и через несколько минут вышел с чемоданом. Павел открыл его, он был набит пачками рублей.
— Это рубли, — и, конечно же, не все, — сказал Павел. — Давай доллары.
— Какой доллар! — вскинул Керим руки. — Водка продаем за рубли. Какой доллар!..
— Давай доллары! Иначе… Всех на распыл.
— Кто ваш командир? Тот, молодой, — он командир.
Павел двинул Керима прикладом:
— Командира убил… этот звереныш! Доллары на бочку! Все доллары! Иначе секир башка. Всю банду… решим.
Павел посмотрел в сторону прижатой к забору стаи кавказцев. Двенадцать бойцов с автоматами окружили группу человек в двадцать, а два «ястреба» стояли у дверей подземелья: выстрел снайпера–подростка всех насторожил, взвинтил нервы, а ранение командира озверило настолько, что нельзя было предположить, как поступят бойцы и станут ли они ждать распоряжения оставшегося за Антона командира. Александра, понимая это, послала связного сказать всем: «Без команды в людей не стрелять и никаких действий не предпринимать». У связного спрашивали: «А кто командир?» Связной, пожимая плечами, отвечал: «Одно только знаю: молодой и очень смелый парень. Зовут его Александром».
Керим
— Расстрелять звереныша!
— Нет! — закричал Керим. И рванулся к внуку, обхватил его руками, кричал: — Нет!.. Я отдам доллары.
Внука у него снова отняли, а он пошел в домик и вынес оттуда второй чемодан, — побольше первого. Павел открыл его, и тут были туго уложенные зеленые бумажки.
— Золото! — закричал Павел. — Золото, говорю!
И рванул за руку подростка, толкнул его и вскинул пистолет.
— Нет! Нет!.. — снова закричал Керим и выставил вперед руки. — Не убивайте внука. Не убивайте!..
Взял у стены дома лопату, пошел к камню–валуну, стал копать. И вскоре вытащил из–под камня целлофановый мешок, бросил его к ногам Павла. Привлек к себе внука, заплакал. Плакал он громко, навзрыд, тело его содрогалось в рыданиях. Павел толкнул его перед собой и повел ко всем остальным. Тут он приказал еще раз всех обыскать, а затем разрешил войти в домик и подземелье, взять вещи и убираться к себе домой. В этот момент к нему подошла Александра.
Павел показал чемоданы, целлофановый сверток:
— Кажется, все выбили.
— Хорошо. А с ними что будем делать?
— Людей отпустим, а завод подожжем.
— Не согласна, — жестко сказала Александра. — Они преступники, травили русских людей — всех на распыл!
— Как? — не понял Павел.
— А так! Ту–ту–ту…
Александра повела перед собой автоматом. Павел улыбнулся, мягко проговорил:
— Антон против смертоубийства. Мы только тогда лишаем жизни, когда на нас с оружием нападают. Таковы правила «черных ястребов».
Глаза Александры сузились, потухли.
— Ладно. Согласна. Пусть ребята поджигают.
Павел послал бойцов, приказал запалить все объекты. И уже через несколько минут из дверей подземелья показался дым и раздались крики людей; они выбрасывали из подземелья свои вещи, тащили матрацы, одеяла… Крики усиливались, кто–то завопил:
— Спирт горит! Спирт!..
Наши ребята побежали к своим мотоциклам, кто–то завел две легковые машины, поехал к месту, где был ранен Антон и куда успела вернуться Александра. Кавказцы бежали к реке, туда их уводил Керим, там были лодки, наспех сколоченный причал. Раздался взрыв… Один. Второй… Пламя охватило все постройки, черный дым метнулся высоко к небу.
— А теперь — по коням!..
Это «по коням!» она придумала сама, и откуда пришла к ней эта лихая команда дедов, она не знала, и откуда взялся ее командирский пыл, тоже не знала, да и в эту горячую минуту ни о чем подобном она не думала.
Костю посадила к Павлу на мотоцикл, а пашиного товари- ща — на машину Антона, махнула рукой и кинула свое тело на мотоцикл. Скорость она взяла большую, машина ревела под ней и вот–вот готова была оторваться от земли, зоркий глаз скорее угадывал ровную полосу дороги, а ручка газа, казалось, сама поворачивалась книзу, подавая мотору все больше горючего. Мельком взглянула на спидометр: стрелка, подрагивая, показывала цифру 110. «Вот это скорость!.. Это моя скорость!..»