Голиаф
Шрифт:
— Вы хотите, чтобы я выяснил, остается ли он на борту?
— С вашего позволения, принц.
— А если он думает уйти? Вы с Клоппом собираетесь выпотрошить его на сходнях?
— Ни меня, ни Клоппа поблизости не будет. Как, впрочем, и вас.
— Выпотрошить его на сходнях, — мрачно повторил Бовриль.
Алек чертыхнулся:
— Вы с ума сошли? Если Бауэр с Хоффманом на этом корабле кого-нибудь прибьют, дарвинисты тут же узнают, кто все это заказал!
— Заказывать, быть может, мне никого и не придется, —
— И вы специально до сих пор выжидали, чтобы мне это сказать? — задохнулся от возмущения Алек, но Фольгера ничего не смутило. Вне сомнения, он продумал момент встречи, чтобы у Алека не осталось времени на споры. — А что, если я просто останусь здесь?
— Тогда Хоффман с Бауэром выполнят то, что им приказано. Они уже на местах.
Алек поднял с подоконника Бовриля, усадил себе на плечо и сделал шаг к двери, решив во что бы то ни стало отыскать своих людей и дать им отбой. Но где место их засады? Или, что еще хуже, вдруг они откажутся подчиняться? Теперь, с возвращением на «Левиафан», бразды правления опять взял в руки чертов вильдграф. Два дня добровольного отшельничества Алека оказались ему только на руку.
— Чтоб вам провалиться, Фольгер. Когда вы прекратите плести интриги, не ставя в известность меня? И не стоит секретничать за моей спиной!
— А, вы об этом. — Граф выглядел неподдельно виноватым. — Это было в самом деле огорчительно. Но ведь я предупреждал, чтобы вы не водили дружбу с простолюдинами.
— Да, но вы утаили кое-что поважней. Вы и в самом деле считали, что я выкажу слабость, узнав, кто такая Дэрин?
— Слабость? — Фольгер потупился, а затем поглядел с прищуркой. — Вообще-то нет, но сейчас, застав вас в раздумьях в душевой, я не очень-то убежден в вашей твердости.
— Никаких раздумий! Я просто исследовал корабль.
— Исследовали? И что же вы, осмелюсь спросить, обнаружили, ваше ясновельможное высочество?
Алек отвернулся к окну, чувствуя внутреннюю опустошенность:
— Что я никому не могу довериться и что никто в меня не верит. Что лучший мой друг оказался… фикцией.
— Раздумья, — сказал Бовриль.
Граф Фольгер молчал. Алек чуть не высказал вслух подозрение насчет того, что Дэрин Шарп в него влюблена, но очень уж не хотелось видеть усмешку на лице Фольгера.
— Я был глупцом, — вымолвил он наконец. — И слепцом.
Фольгер покачал головой:
— Сдается мне, не вы один. Эта девушка месяцами водила за нос своих офицеров и сослуживцев, да еще и удостоилась наград по служебной линии. Она и меня какое-то время вводила в заблуждение. Это по-своему впечатляет.
— Вы ею восторгаетесь, граф?
— В некотором смысле. Как медведем на велосипеде. Нечасто доводится такое видеть.
Алек болезненно поморщился:
— Тем не менее ваш восторг не мешал вам ее шантажировать.
— А что делать. Мне нужна была
— Вы намекаете, что мне следует оставаться с ней на дружеской ноге?
— Нет, конечно. Я лишь о том, что мы можем ее по-прежнему шантажировать.
— Идите вы к черту. — Алеку отчего-то стало невыносимо душно. Он подошел к двери и остановился, одной рукой сжимая дверную ручку. — Я иду в каюту Теслы. Если он намеревается покинуть корабль сегодня, я вызову корабельную охрану для обеспечения его безопасности.
— Предать нас, разумеется, ваше право. — Фольгер демонстративно поклонился. — Мы все в вашем распоряжении.
— Напрямую, Фольгер, я вас не выдам, просто капитан может сделать соответствующие, невыгодные вам выводы. Если только вы сейчас же мне не пообещаете, что…
— Увы, Алек, не могу. Заявления Теслы могут оказаться бредом, но риск все равно недопустим. В одной только Вене проживает два миллиона ваших подданных, а она, возможно, может оказаться лишь первым городом в его черном списке. Вы видели, на что способна его машина.
Алек распахнул дверь. Времени на изъяснения совсем не оставалось, к тому же нельзя было допустить, чтобы из-за какой-то воображаемой угрозы оказался лишен жизни человек. Это надо было остановить, сейчас же. И все же Алек задержался в дверях, чтобы сказать еще кое-что:
— Если вы, Фольгер, еще хоть раз, хоть чем-нибудь станете угрожать Дэрин Шарп, знайте: между нами все кончено.
Вильдграф вновь с казенной учтивостью поклонился, и Алек вышел, хлопнув за собой дверью.
Мистер Тесла все еще находился у себя в каюте, но на кровати его лежал чемодан. Один из русских паковался, в то время как Тесла что-то делал на лабораторной скамье. Электрическая трость, частично разобранная, лежала с ним рядом.
Алек постучал по открытой двери:
— Мистер Тесла, прошу прощения?
Ученый с раздражением поднял голову; впрочем, взгляд его тут же стал приветливым.
— О, принц Александр! — Он куртуазно склонил голову. — Ну, наконец-то!
Алек ответил поклоном на поклон:
— Прошу прощения за то, что не ответил на вашу записку. Слегка, знаете ли, недомогал.
— Что вы, принц, нет никакой нужды извиняться! — великодушно махнул рукой Тесла, а сам, прищурившись, посмотрел на Бовриля. — Вы, я вижу, сделались завзятым дарвинистом?
— Вы насчет этого зверка? Это… лори проницательный. В смысле умудренный и проникновенный.
— Идите вы к черту, — сказал Бовриль, хихикнув.
— О, да он у вас ругатель, — отметил Тесла. — Как своеобразно.
Алек строго поглядел на тварюшку: