Голиаф
Шрифт:
Спустя несколько минут, показавшихся вечностью, была снаряжена первая ястребиная стая. И мистер Хиггинс открыл пусковой желоб, выпуская птиц в воздух. Прежде чем возвратиться к работе, птичники приветственно крикнули. Дэрин почувствовала, как корабль стремительно идет вверх — непонятно, то ли капитан повернулся хвостом и пустился наутек, то ли остался для защиты каин от жестянщицких цеппелинов.
Внезапно под ногами тяжело бухнуло, и переполох среди птиц удвоился. Неистовое биение крыльев ослепляло, но Дэрин тем не менее ощупью выбралась из вольера и, подобравшись к окнам птичника, выглянула в сторону
Один из цеппелинов, отстоящий на несколько миль, находился на добрые три сотни метров ниже, и вокруг него клубилась стая боевых ястребов, терзая когтями его оболочку. На глазах Дэрин от его гондолы отделился красный протуберанец и устремился прямиком к корме «Левиафана». Впрочем, расстояние было чересчур велико — ракета, сделав дугу, пошла вниз, не долетев до цели, и разорвалась гораздо ниже корабля, отстрелив во все стороны пылающие отростки.
— Противник бьет, но мимо цели! — прокричала Дэрин птичникам, но когда повернулась обратно к окну, то оцепенела от ужаса. Из центра взрыва отделился один из жарко шипящих отростков, устремляясь прямиком к птичнику!
В последнюю, казалось бы, секунду пылающий обломок отнесло в сторону, затягивая вращением пропеллера брюшной машинной платформы.
Огонь ударил по металлу, и с платформы полыхнул сноп искр. Мотор заглох, за кормой траурной полосой потянулся шлейф дыма.
Воздушное судно жестянщиков теперь быстро теряло высоту: истерзанный газовый мешок болтался тряпьем на ветру. Второй цеппелин отстоял гораздо дальше; зависая над «Кайзериной Элизабет», он дождем осыпал металлическими дротиками разбушевавшуюся каппу.
От двух вражеских цеппелинов «Левиафан», можно сказать, счастливо отделался, однако машинная платформа все еще дымилась, и временами вырывалось небольшое пламя. Дэрин, обернувшись рывком, окликнула Ньюкирка:
— В нас попало! Я на корму, а ты давай засылай этих пташек!
Не дожидаясь ответа, она до упора подняла оконную раму и выглянула вниз. С машинной платформой гондолу связывала стабилизирующая траверса шириной, позволяющей продвигаться по ней поступью. Однако находилась она в добром десятке метров под птичником, и прыгать на нее было еще одним сумасшествием. Если промахнуться, то падение остановит разве что открытое море. К счастью, мистер Ригби в свое время сотню раз заставлял ее чертить корабль в профиль, а потому ей помнилось, что птичник с траверсой соединяет стальной трос. Он крепился как раз наверху; можно сказать, рукой достать можно…
Во всяком случае, почти так. В общем, сказать можно, а дотянуться все-таки нельзя. Дэрин выругалась. Поскольку за машинной платформой шлейфом стелился дым, на осторожность времени не было. Вылезая из окна, она заметила, что к цели ведут прихватки для рук — оказывается, какой-то чертяка прежде уже проделывал этот фокус! Дэрин ухватилась за ближайшую ручку и оттолкнулась в воздух. Оттуда, перебирая по скобам руками, она добралась до троса, обвила его ногами и проворно заскользила вниз, чувствуя сквозь перчатки и комбинезон, насколько накалился трос. Внизу с расстояния полумили снова пальнул безудержно идущий вниз цеппелин. Но ракета бессмысленно пролетела внизу, свои шипящие осколки раскидав над морской гладью. Ботинки Дэрин стукнули по металлу одновременно с докатившимся до слуха грохотом разрыва.
— Это мичман Шарп! Доложите обстановку!
Из дыма показался инженер в летных очках и изъязвленном дырами комбинезоне:
— Дела плохи, сэр! Подали сигнал насчет Гераклова сброса! Ухватитесь за что-нибудь!
— Вы запросили… — попыталась переспросить Дэрин, но голос ее осекся: сверху нарастал глухой шелест. Она взглянула наверх, на брюхо воздушного зверя, где взбухали балластные линии. Гераклов сброс она наблюдала впервые. К нему прибегали лишь тогда, когда кораблю угрожало серьезное возгорание, поскольку сама эта процедура была чрезвычайно опасна.
— Начинается! — крикнула Дэрин, подаваясь в отсек и выискивая, за что ухватиться.
Инженер повернулся и сквозь густой дым шагнул обратно к щиту с рычагами и приборами, где находился его напарник, тоже с нашивками инженера. Дэрин припала на колени за основным двигателем, ухватившись за выступы как раз в тот момент, когда в машинный отсек ворвался первый кипучий вал. Затопление шло напрямую из пищеварительного тракта, соленое от нечистых выделений сотен и сотен обитающих на корабле особей. Поток нарастал, и горящий двигатель с шипеньем исходил белым паром, мешающимся с дымом и этим своеобразным рассолом.
Прибывающий поток играючи приподнял Дэрин с ног, стремясь через открытый люк смыть ее в пустоту. Жидкость наполнила ботинки, хлынула в лицо, норовя попасть в нос, в глаза. Но она держалась прочно и дождалась, когда последние искры в моторе угаснут, а поток пойдет на убыль. Рассол из отсека постепенно отступал, уровень его снизился вначале до пояса, затем до колен. Один из инженеров с облегчением вздохнул, собираясь отцепиться и подойти к почерневшему частоколу рычагов.
— Держись, давай! — предостерегла его Дэрин. — Мы потеряли задний балласт!
Он едва успел снова ухватиться, прежде чем корабль бросило в крен. Лишившись разом тысяч галлонов кормового балласта, «Левиафан» утратил равновесие и резко нырнул носом вперед.
Оставшаяся вода, бурля под ногами, сливалась наружу через передний люк. Сверху, выдавая напряжение воздушного зверя, скрипели выбленочные тросы, натужно удерживая нос от дальнейшего крена. Но в ближний иллюминатор было видно, как навстречу мчится жемчужно блещущее море.
Стал слышен рев, словно бесновалась пара голодных медведей — это давали задний ход моторы жестянщиков. Весь корабль тяжело содрогался, борясь с креном. Секунду-другую «Левиафан» нелепо висел в воздухе наискось, в то время как балластные линии снова взбухали, закачивая жидкость в сторону хвоста. Постепенно пол машинной платформы выровнялся.
Из вестовой трубы высунулась ящерка и голосом капитана сказала:
— Брюшная машинная платформа, ждем от вас помощь. Просим сообщить обстановку.