Голливудские триллеры. Детективная трилогия
Шрифт:
– Люди гибнут, Крамли.
– Как, опять? – вскричал он.
– Ну, почти гибнут, – сказал я. – Или встают из могил не то чтобы живые, а в виде кукол из папье-маше…
– Полегче, не гони лошадей!
Крамли бросился в дом, вернулся с бутылкой джина и плеснул из нее в свое пиво, пока я взахлеб продолжал рассказ. В его тропическом лесу за домом, под крики африканских хищников и птиц из девственных джунглей, включились дождевальные установки. Наконец я закончил рассказ обо всем, что произошло начиная с Хеллоуина. Наступило молчание.
Крамли испустил печальный вздох.
– Значит, Роя Холстрома уволили из-за глиняной скульптуры.
– Да!
– Эстетика. Тут старая ищейка тебе не поможет!
– Ты должен. Сейчас Рой все еще на студии, он ждет случая, чтобы незаметно выкрасть всех своих доисторических чудовищ. Они стоят тысячи долларов. Но Рой находится там нелегально. Не поможешь ли мне разобраться, что, черт возьми, все это значит? А Рою – снова получить работу?
– Господи Иисусе! – вздохнул Крамли.
– Ага, – отозвался я. – Если они поймают Роя за выносом вещей, то боже мой!
– Проклятье! – произнес Крамли. Он подлил еще джина в свое пиво. – Ты знаешь, кто был этот тип в «Браун-дерби»?
– Нет.
– А кто может его знать, как думаешь?
– Священник в церкви Святого Себастьяна.
Я рассказал Крамли о полуночной исповеди, как говорил, как плакал этот голос, как тихо ответил служитель церкви.
– Скверно. Беспросветно. – Крамли покачал головой. – Священники обычно либо ничего не знают, либо не раскрывают имен. Если я приду к нему и начну расспрашивать, через две минуты он вышвырнет меня вон. Кто еще?
– Может быть, метрдотель из «Дерби». А еще его узнал один человек, стоявший возле ресторана в ту ночь. Человек, которого я знал еще в детстве, когда катался по улицам на роликах. Кларенс. Я как раз расспрашивал, пытаясь узнать его фамилию.
– Продолжай расспрашивать. Если он знает, кто этот Человек-чудовище, будет от чего плясать дальше. Черт, как все это глупо. Рой уволен, тебя засунули на другую работу, и все из-за какого-то глиняного истукана. Неадекватная реакция. Всеобщее помешательство. И какое отношение весь этот бред имеет к кукле на приставной лестнице?
– Вот именно.
– А я-то, – вздохнул Крамли, – когда увидел тебя в дверях, думал: вот, буду счастлив, что он вернулся в мою жизнь.
– А ты не счастлив?
– Нет, черт возьми. – Его голос смягчился. – Господи, да. Но чего мне действительно хочется, так это чтоб ты выбрался из этой кучи конского дерьма.
Он бросил взгляд на восходящую над садом луну и сказал:
– Боже, боже… Ну и раззадорил же ты меня. – И добавил: – Попахивает шантажом!
– Шантажом?!
– Зачем затевать всю эту канитель с записками, провоцировать ни в чем не повинных людей вроде тебя и Роя, вешать фальшивые трупы на лестницы, делать так, чтобы вы создали копию чудовища, если это ни к чему не ведет? Какой толк наводить панику, если тебе от этого никакой выгоды? Наверняка были и другие записки, другие письма, верно?
– Я не видел.
– Конечно, но ты был всего лишь средством, орудием, чтобы все завертелось. Ты не проболтался. А кто-то сболтнул. Держу пари, сегодня вечером кто-то получил от вымогателя письмо со словами: «Двести тысяч немечеными полусотенными купюрами – и больше никаких воскресших покойников». Так… расскажи-ка мне про киностудию, – наконец произнес Крамли.
– Про «Максимус»? Самая успешная киностудия в истории. До сих пор. В прошлом месяце «Вэрайети» опубликовала их прибыли. Сорок миллионов чистыми. Ни одна другая студия даже
– Это реальные цифры?
– Вычти пять миллионов и все равно получишь чертовски богатую студию.
– А были в последнее время крупные неприятности, шумные скандалы, кадровые пертурбации, волнения? Не знаешь, кто-нибудь еще был уволен, фильмы снимались с производства?
– Последние несколько месяцев все было тихо и спокойно.
– Значит, все дело в этом. То есть в прибылях! Все идет чинно, благородно, и вдруг происходит нечто, не то чтобы очень важное, но все пугаются. Кто-то подумал: «Боже мой, человек на стене», и пошло-поехало! Тут какая-то тайна, что-то тут зарыто… – Крамли рассмеялся. – Ну конечно, зарыто! Арбутнот? Слушай, а вдруг кто-то решил раскопать какой-то старый грязный скандал, о котором никто толком и не слышал, и теперь – не слишком тонко – угрожает вылить всю эту грязь наружу?
– Что же это за скандал двадцатилетней давности, если на студии считают, будто с его раскрытием все рухнет?
– Если хорошенько покопаемся в нечистотах, узнаем. Проблема только в том, что копание в нечистотах никогда не было моим любимым занятием. А Арбутнот при жизни был чист?
– По сравнению с другими студийными шишками? Несомненно. Он не был женат, и у него были девушки, что вполне нормально для любого холостяка, но девчонки приличные, из тех, что ездят верхом на лошадях в Санта-Барбаре и не сходят со страниц «Таун энд кантри» [212] . Холеные и симпатичные, принимают душ дважды в день. Никакой грязи.
212
«Таун энд кантри» (Town & Country) – старейший американский журнал светской хроники (основан в 1846 году под названием The National Press, позже переименован в The Home Journal и, наконец, в 1901 году обрел нынешнее название).
Крамли снова вздохнул, словно кто-то сдал ему плохие карты и он уже готов махнуть на все рукой и сдаться.
– А как насчет той аварии, в которую попал Арбутнот? Был ли это несчастный случай?
– Я видел фотографии в газетах.
– К черту фотографии! – Крамли окинул взглядом свои домашние джунгли и внимательно всмотрелся в тени. – А что, если несчастный случай вовсе не был случаем? Что, если это, ну скажем, непредумышленное убийство? Что, если все упились до полусмерти, а затем погибли?
– Они как раз возвращались со студии, с большой попойки. Об этом много писали в газетах.
– Почему бы нет, – задумчиво проговорил Крамли. – Студийный босс, богатый, как Крез, получающий неслыханные прибыли от «Максимуса», надирается в стельку, пускается наперегонки с другой машиной, которую ведет Слоун, врезается в нее, отскакивает рикошетом, и все натыкаются на телефонный столб. Такие новости не для первых страниц. На фондовых биржах обвал. Инвесторы смоются. Съемки остановятся. Убеленный сединами босс рухнет с пьедестала и так далее и тому подобное, поэтому нужно какое-то прикрытие. А вот теперь кто-то, кто был тогда на месте происшествия или совсем недавно обнаружил эти факты, трясет студию, угрожая рассказать побольше, чем сказали фотографии и следы протектора на асфальте. А что, если…