Голодная бездна Нью-Арка
Шрифт:
И земля.
И вообще все, тут даже комарья не водилось, хотя Ника именно это обстоятельство нисколько не печалило. Да и кто в здравом уме о комарах переживать станет? Вот рыба — дело другое…
Ник вытащил из-под корней ивы сверток. Удочки свои он хранил здесь с того самого дня, когда папаша — чтоб его в Бездне демоны сожрали! — спьяну поломал все, которые Ник дома оставил. И самому Нику тогда досталось, неделю пластом лежал. Мамка тогда за целителем в город бегала, а папаша ныл, что в доме и так денег нету, чтоб их зазря тратить. Небось, и без
Плотная ткань промокла, но это ничего. Инструмент у Ника самый простецкий, ежели чего попортится, то мигом Ник исправит. Он разогнулся, и тогда увидел Роэна.
Тот сидел на корне и смотрел на Ника.
Сидел.
И смотрел.
Глаза круглые, что у совы. Рот приоткрыт. Роэн всегда ходил, приоткрывши рот, и порой изо рта слюни текли, которые Роэн вытирал рукавом. Но вовсе он не был придурком, как другие говорили. У него там чего-то с челюстью не того было, так мамашка объясняла, когда просила, чтоб Ник, значит, Роэна не бил. А он и не собирался. Он же ж, может, тоже понимание имеет.
— Привет, — Ник выпустил сверток. — А тебя все ищут.
Голова Роэна дернулась.
Она была большою, несуразно большою, а шея вот — тонкою и длинной, и оттого голова на этой шее гляделась, что тыква на палке.
— Я так и подумал, что ты из дому сбег. Так?
Роэн вновь дернулся.
Плечи тощие… а сам… куртейку свою потерял, видать, и рубаху, и сидит в одной майке с узкими лямками. Майка серая, шкура белая, в красных точках вся. Стало быть, не сгинули комары, вона, пожрали как.
— Клад искал?
— Ис-кал, — отозвался Роэн.
— И как, нашел?
— На-ш-шел… — он облизал губы языком, розовым и непомерно длинным, будто не язык, а леденец, из тех, которые в лавке продаются по грошу за два дюйма. Когда-то, когда папаша еще не все пропивал, Нику покупали. И он, Ник, тоже купит сестрам. Следующим летом, когда его на работу возьмут, а с той работы заплатят.
А может, и раньше, если Роан и вправду клад нашел.
— Покажешь?
Роан соскользнул с корня, и движение это, необычно гладкое, будто и не человек — змея, заставило Ника отпрянуть.
И… почему ему не холодно?
Нет, сам Ник к холоду привычный, а вот Роан всегда мерз, потому и норовил на себя натянуть любое тряпье, которое попадалось. Он и летом-то ходил в старушечьем драном платке, который завязывал на животе узлом.
А тут в майке одной.
И не дрожит.
— А… чего ты так одет?
Роан пожал плечами. И вновь движение это… он прежде-то медленно ходил… вразвалку, а тут…
— Клад… т-там… — Роан указал на обрыв.
Место это Ник знал хорошо. Да и все знали. Сюда и городские-то бегали. Обрыв-то, хоть и гляделся страшным, а на деле имелась там особая тропочка, по которой любой спуститься мог и к самой воде. Аккурат же в этом месте речушка разливалась, расползалась, и вода светлела, чистою гляделась. Летом — милое дело посидеть. У бережка самого и мелко, на дне — песочек, камушки, а чуть дальше пройдешь, то и глубина приличная, чтоб поплавать…
Но
Обрыв этот изрыли не только ласточки. Ник и сам как-то глину красную долбил, все мнилось, что, если хорошенько покопать, то докопается до костей, навроде тех, которые циркачи привозили, врали будто кости эти — демонов. А учитель потом сказывал, что не демонов, а доисторических животных. Ник только собачьи нашел…
Выходит, Роану больше свезло.
Или нет?
Сомнения крепли… и вместо того, чтобы к обрыву шагнуть — вот он, близехонько тропка заветная, за камнем белым прячется, Ник попятился.
— Я… тогда домой сбегаю, — сказал он. — Мамке скажу… а то волноваться станет…
Если Роан следом кинется… но тот стоял, прижавши голову к плечу, глядя на Ника круглыми глазищами своими…
— А клад… ты про него никому не говори, лады? Мы его потом перепрячем… а то если кому скажешь, то сопрут.
Ник шмыгнул носом и отступил.
Не было никакого клада… да и то, откуда здесь сокровищам взяться? Тот же учитель — хороший он мужик, хоть и тронутый немножко — сказывал, что земли эти пустыми стояли. Что не было тут никого, кроме бизонов и носорогов шерстистых, а люди уже потом пришли, после большой войны… ну и как Старый свет помирать начал… из-за демонов, стало быть… а если так, то… не бизоны ж клад прятали?
Бизонам золото ни к чему…
— Я скоренько… а то ж ищут тебя все…
Ник и штаны свои подбирать не стал.
Он бросился прочь, думая лишь о том, что, если доберется до ограды, то останется цел. Откуда взялась эта странная уверенность? Он не знал.
Не добрался.
Он услышал музыку, когда впереди показалась дорога. А за нею — и ограда с треснувшею перекладиной, через которую перебирались коровы, а старик Фармер никак не мог эту перекладину починить…
…свирель пела.
…звала.
…умоляла вернуться. Ник ведь так и не взглянул на золото. Откуда оно взялось? Разве это важно? Главное, что оно есть, лежит в трещине, у самой воды. Только руку протяни. Ник ведь не боится протянуть руку? Он и на кладбище ночью ходил, на спор… а тут день. Что плохого может случиться днем? Вот именно…
— Я… не пойду! — Ник упал на колени, заткнул ладонями уши, только шепот свирели все равно проникал в голову.
Золото.
Много золота. Столько, что одному не унести сразу. Поэтому Роан и прячется, он ведь не совсем дурак, понимает, кому можно верить. Нику вот можно. Он разделит золото на двоих.
Мамаше не придется больше ходить на работу.
И дом починят. Там ведь крыша течет, а денег, чтобы подлатать нет. Ник принесет. Он же мужчина, единственная опора матери и сестер… их одевать надо, вон, зима скоро, а ботинки дрянные… купит красивые, из козлиной кожи, как те, которые в витрине стоят. Чтобы красные и с подошвой высокой, которая не промерзнет. А внутри — мех…
И пальто теплое, для мамы… для малых тоже… а самому Нику — ремень с пряжкой.
Он не заметил, как вновь оказался у реки.