Голодные Игры: больше, чем жизнь...

Alenochka48

– Китнисс, ты меня слышишь? Все хорошо, успокойся. Дыши ровно и глубоко. Шшш, -я не могу понять, что творится вокруг меня. Кто этот человек, почему я не вырываюсь из его рук? Сейчас в моей голове только кадры из сна. Такого настоящего и реального. Эти голубые глаза, просящие о помощи, и моя полная безоружность. Я ничего не могла сделать. Я не смогла их защитить! Да и почему я вообще должна защищать ЕГО детей? Неизвестный томный голос продолжает меня успокаивать:

– Что произошло? Почему я нашел тебя на улице, лежащей на асфальте? Почему ты кричала? Что тебе приснилось?
– только спустя минуту я осмелилась поднять взгляд. Его зеленые глаза привели меня в чувства. О, Господи! Неужели опять я тут?

– Райан…-еле шепчу я. Ни один кошмар не производил на меня такого впечатления. Да

и кошмаром это назвать трудно. Все было хорошо, до того:

– Шшш… Успокойся. Ты у меня в квартире. Я не причиню тебе зла, -говорил он, как маленькому ребенку. Сердце бешено стучало, но мандраж спал. Я смогла вздохнуть полной грудью, а туман в голове начал рассеиваться. И, действительно, я снова в той же постели, что очнулась около недели назад. Райан сидел напротив и изучал меня взглядом. Как же неловко:

– Прости, -первое, что приходит мне на ум. Я изучаю свои пальцы, стыдясь поднять глаза. Господи, почему я опять здесь?

– Китнисс, что произошло?
– я не могла ему рассказать. Если он узнает, что мне который раз снятся дети Мелларка, то он точно отправит меня в психушку. Иногда, я даже задумываюсь, пойти туда сама:

– Я… Я потеряла работу, -это была единственная причина, почему я решилась еще раз напиться. И закон подлости в том, что я снова, по пьяни, оказалась в квартире Райана. Парень долго изучал меня, а потом задумчиво прошептал:

– Я слышал про Брауна, но почему тебя уволили?
– на душе снова скребут кошки. Как же глупо я сейчас выгляжу. Не могу поверить, что вновь наступила на эти грабли:

– «Элеон» принадлежал только ему, а сейчас… В общем, можно сказать, что самый прибыльный ресторан разорился. Только у Брауна были все чеки, коды от сейфов с бумагами и так далее, поэтому существование ресторана без этого человека — невозможно, -грустно рассказала я, изучая реакцию Кристенсена. Он нахмурил брови, словно я сморозила какой-то бред:

– А почему ты оказалась на асфальте, а не у себя дома?
– как бы это не было стыдно, но сейчас в его глазах, я наверно, типичная алкоголичка:

– Работа была для меня единственным отвлекающим звеном от депрессии и воспоминаний. А когда и этого не стало… я подумала, что лучший способ забыться — это напиться. Слушай, это уже какая-то плохая традиция. Черт, мне так неловко, -закрываю лицо руками, что он не видел моих красных щек. В ответ я слышу лишь слабый смешок. Вот и вся реакция. А где же осуждение? Лекция о вреде алкоголя? Да и в конце-концов, злость? Меньше всего я ждала простую усмешку:

– А почему ты кричала и была в панике? Кошмар?
– ну нет. Это уже слишком личное, чтобы рассказывать налево-направо:

– Они следуют за мной по пятам после тех событий, -Райан понимающе кивает. На этом наш разговор закончился. Он взъерошил и так спутанные светлые волосы, а затем удалился из комнаты, оставив меня одну.

Странное чувство поселилось у меня в душе. Почему он привозит меня сюда? Почему укладывает в свою постель, но при этом не использует? Почему так переживает и заботится? Все это немного странно. После нашей встречи на банкете, я уже не рассчитывала еще когда-нибудь пересечься с этим человеком, но он снова, спасает меня от алкогольного опьянения. Что же он скрывает? Почему в его зеленых глазах я заметила отпечаток горя? Что с ним произошло за эти пять лет? А может и раньше? Голова пухнет, а сейчас только утро. Я прекрасно осознаю, что мне пора уходить, так как это уже попахивает наглостью с моей стороны, поэтому быстро одеваюсь, завязываю волосы в непонятный хвост и выхожу. На всю квартиру стоял ароматный запах жаренного бекона. Живот скрутило в тугой узел, а тошнота подкрадывалась к горлу. Если я не поем, то точно не выдержу до дома. Мелкими шажочками, словно боясь потревожить Райана, я захожу на кухню. Эффект дежавю накрывает меня с головой. Кристенсен стоит у плиты, в фартуке и готовит завтрак. Совпадение? Не думаю:

– Ты же любишь бекон?
– как бы ненароком спрашивает он, хотя создалось впечатление, что он совсем не это хотел спросить:

– Если честно, то я его никогда не пробовала. Как-то не удалось, -скромно отвечаю я, присаживаясь на краешек стула. Райан снова притих. Что же происходит с ним? Какая-то недосказанность продолжает висеть в воздухе. И парень это тоже чувствует. Мышцы на

его руках напряжены, хотя он ничего тяжелого не выполняет. И почему мне хочется подойти и обнять его? Так, Эвердин, прекрати!

– Слушай… Я, конечно, понимаю, это не мое дело, но…-парень замолкает, нагнетая обстановку. Я затаила дыхание. Да что же это такое?

– Райан, я несколько раз обязана тебе своей жизнью. Спрашивай, что хочешь. Ну, в порядке допустимого, -ком встал в горле. Не знаю, почему я так нервничаю. Возможно, похмелье. Кристенсен ставит передо мной тарелку с жареным беконом, а сам садится напротив с чашкой чая. Он долго изучает меня, я потом на выдохе произносит?

– Давно встречаешься с Питом? Ну… Давно с ним в хороших отношениях, так сказать?
– я перестала дышать. Рана в сердце еще сильнее заныла. Господи, зачем ты спросил? Я отложила вилку в сторону и опустила глаза. Они сами собой защипали. Этот сон плюс воспоминания… Эмоции накрыли меня с головой. Не знаю, как давно я стала такой впечатлительной, но поток соленой жидкости хлынул из глаз. Я не смогла сдержать всхлип.

Райан тут же вскакивает с места и подлетает ко мне. Его глаза полные грусти, вины и чего-то еще… Злости? Но на кого? На самого себя? На меня? Боже, я настолько выжата, что не в силах сейчас вообще думать об этом. Кристенсен прижимает меня к себе и снова успокаивающе гладит по голове. Я стараюсь успокоиться, но не могу. Да что на меня нашло то? Пит, которого я знала, которого любила, давно уже должен был умереть для меня, а я все плачу по нему?

– Китнисс, прости, я не хотел… Я даже не думал… Дурак!
– вот это утро, конечно. Как я вообще дойду до дома? Если, конечно, не решу в очередной раз заглянуть в бар:

– Нет-нет, все в порядке, Райан. Ты тут совершенно не при чем. Просто…-я не знаю почему, но мне хотелось рассказать все этому человеку. Рассказать, что я чувствую к Питу до сих пор, выложить все карты на стол. Я доверяла этому зеленоглазому, поэтому следующий монолог был похож на крик души. Я совершенно не думала над тем, что говорю:

– Это было очень давно. За несколько лет до Жатвы на 74-е Игры. Моя семья голодала. Мама, моя сестра и я держались из последних сил. А Пит был пекарем. Я никогда не видела его на какой-нибудь свалке в поисках объедков, или торгующем на черном рынке. Он был обеспечен едой и деньгами. И по чистой случайности, я проходила мимо его пекарни, где продавались различные виды хлеба, испеченные буквально пять минут назад. Тогда я окончательно ослабела и рухнула у дерева. А через несколько минут, Мелларк вышел на улицу и бросил мне половину буханки. Она была подпалена, но тогда это не имело значения. Он спас мне жизнь. Спас мою семью. И до самых Игр я чувствовала себя в долгу перед ним, чувствовала, что должна чем-то отплатить, но не знала как и чем… Потом мы оба оказались на Арене. Вышло так, что мы спасали друг другу жизнь все две недели, и в итоге, по моей глупости, оба чуть не отравились ягодами. Да, ты и сам знаешь дальнейшую историю. В шлаке, об этом только и говорили… И ты знаешь, он любил меня. Он не кричал об этом на весь белый свет, а доказывал поступками. Тогда я воспринимала это все, как игру, на публику, чтобы выжить, не верила ему, подыгрывала, не любила в ответ… А теперь сама оказалась в этой шкуре. Слишком поздно ко мне пришло осознание, что он дорог мне; слишком поздно я поняла, что не хочу его терять, что люблю его… Сноу заставил его меня ненавидеть и убить, а затем Койн стерла память совсем. Во время революции он не знал вообще о моем существовании. Тогда все это началось. Я убивалась в своем горе, а Тейт охмуряла его, я пыталась забыть Пита, а он стал резко ненавидеть меня… И сейчас, не осталось ничего от того мальчика с хлебом, что спас меня. Сейчас это человек, который готов сделать все, чтобы сломить меня окончательно. Он живет напротив меня, и собираясь на работу, я каждый раз получаю целый воз сарказма, ненависти и злости в свой адрес. Он не помнит, что было между нами, не помнит, как относился ко мне, а я все помню… И я люблю его, несмотря на то, что ненавижу больше всего на свете, -у Райана глаза полезли на лоб от моего рассказа. Он явно не ожидал, что я все это вылью на него. Бекон давно уже остыл, а слезы на моих щеках оставили засохший след. Парень резко вскочил и подошел к окну. После его долгого молчания, я поняла, что разговор окончен: